– Э, брат! – забормотал черноусый водитель, высунувшись в окно – Ты чего?

– Московская полиция – мигом забрался в салон оперативник – Пулей вон за той девкой!

На самом деле разобрать гендерную принадлежность того, кто именно сейчас с изрядной скоростью мчится по Фрунзенской набережной он сам не мог, но, если тетя Паша сказала «она» – значит она. У нее глаз – алмаз. Впрочем, судя по фигуре беглянки, так оно и было на самом деле.

– Ага! – таксист попался опытный, спорить с человеком, у которого в руках пистолет не стал, потому машина резко сорвалась с места – Иедем!

Иногда в этой жизни все решают секунды. Подай тетя Паша сигнал чуть раньше, спустись Николай с лестницы быстрее – и скрутил бы он злодейку. А так – чуть-чуть он не успел. Самую малость.

Девушка (а теперь сомнений никаких в этом у оперативника не имелось) таки успела добежать до того дома, в котором с незапамятных времен находился кинотеатр «Фитиль», ныне называемый «киноклубом», легко, словно танцуя, пересекла дорогу перед самой машиной, на ходу успев показать ее пассажирам средний палец правой руки, пересекла пешеходную дорожку и канула в темноту прохода между двумя домами, при этом лихо перепрыгнув через шлагбаум, там расположенный.

– Тормози! – заорал на водителя Николай и чуть ли еще не на ходу выпрыгнул из машины, проигнорировав водительское:

– Э, брат, тибя ждат?

Удача переменчива, и на сей раз секунд не хватило злоумышленнице. Нифонтов, вбежав в проходной двор, успел увидеть, как она, покрутив головой, сиганула в канализационный люк, расположенный неподалеку одного из домов. Окажись он тут на пару секунд позже – и все, ускользнула бы птичка. Ну да, люк остался бы открытым, крышку, лежавшую рядом, беглянка затаскивать на место не стала, но поди это, приметь в ночи. Само собой во дворе горели фонари, но именно то место, где находился спуск под землю, они не освещали. Так что побежал бы Николай дальше, пребывая в полной уверенности, что его цель спешит в сторону Комсомольского проспекта и раскинувшегося за ним многообразия переулков, вроде Большого Чудова или Несвижского. Ее там ввек и днем не сыщешь, что уж говорить о непроглядной позднеосенней ночи?

Времени на раздумья не было, потому Нифонтов достал из кармана маленький «мэглайтовский» фонарик, который всегда таскал с собой, включил его, направил луч света в темноту, убедился в том, что там вроде никого нет, расстегнул крутку, убрал пистолет в кобуру и полез вниз.

Там его и правда никто не ждал, но, спустившись и прислушавшись, он сразу же услышал еле слышный отголосок шагов, раздававшийся откуда-то справа. Времени на раздумья не оставалось, и он поспешил на этот звук.

Время на земле и под землей идет, разумеется, одинаково, вот только там, наверху, его бег ощущаешь, а в извечной темноте оно словно растворяется, прямо как сахар в чае. Николай и сам бы, пожалуй, не сказал, сколько именно минут он преследовал эхо легких шагов, неумолчно раздающееся где-то впереди. Может – пять. Может – двадцать. Но оно – было, и оперативник упрямо шел вперед, освещая перед собой дорогу фонариком.

А потом тоннель кончился, превратившись в небольшой зал, и яркий луч осветил сразу три прохода, ведущих невесть куда, но при этом каждый из них явно шел под уклон. И в какой именно нырнула ушлая девица, понять возможности никакой не имелось. Да и звука шагов до него больше не доносилось. То ли по причине акустических изменений, то оттого, что колдунья (ну, или кто она там) затаилась в одном из ходов, и теперь ждет, что сделает ее преследователь.

– Твою-то мать – устало выдохнул Николай, понимая, что теперь свою цель он точно упустил. Нет, можно, конечно, применить классический способ выбора пути под названием «на вокзале в темном зале», но это все ерунда. Идти глубже под землю, не зная точного маршрута, и не имея проводника есть очень большая глупость. Да что там – практически фатальная. Москва вся изрыта ходами, как старый гриб червями, в ее подземельях, бывает, и матерые диггеры плутают неделями, а уж они-то в своем деле мастера.

Плюс – кому-кому, а ему глубоко под землю уходить точно не следует. Никто не знает, где начинаются владения Хозяина метро, кроме него самого. Можно пересечь границу, даже об этом не подозревая и сообразить, что к чему, только услышав вкрадчиво-погибельный голос повелителя мрака за своей спиной.

Ну да, у Николая имелось право на три визита в глубины, расположенные под Москвой, после которых он выберется на свет живым и здоровым. Но вот так он их расходовать точно не желал. В смысле – без точной уверенности в успехе.

– Ладно, твоя взяла – громко произнес он – Но это не значит, что в следующий раз тебе повезет так же, как сегодня. Поверь, я еще тебя схомутаю.

Из какого именно хода метнулся заливисто-издевательский смех, Нифонтов не понял. Да и времени у него на это особо не имелось, потому что в тот же миг из темноты выскочили две черно-зубастые тени, и яркий луч фонаря отразился в круглых глазах ночных тварей.

Гули. Исконные обитатели городской канализации, местные хищники и санитары в одном лице. В том смысле, что они с одинаковой охотой питаются как теми, кто сюда сдуру забредает, так и теми, кто уже отдал богу душу и теперь тихонько разлагается в не имеющих счета отстойниках и коллекторах. Короче – гули едят все, но при этом предпочтение отдают все же той добыче, которая не сопротивляется.

А еще – это очень трусливые твари, они никогда не нападают на живых, не имея превосходства хотя бы пять к одному, особенно если речь идет о мужчине, полном сил. Они предпочтут гнать одинокую жертву по канализации два-три дня, не давая ей улизнуть на поверхность и дожидаясь, пока она отчается и ослабеет. И только тогда будет нанесен финальный удар.

Но что бы вот так, сразу? И всего двое? Небывальщина какая-то!

Хлопнул выстрел, и одна из тварей, скуля, покатилась по полу, зажимая рану в груди, из которой мигом начала сочиться резко пахнущая бурая жидкость. Обычной пулей гуля не убить, не берут они их. Но остановить или сбить с ног – можно.

Действенно против этих тварей только серебро, да и то не всякое. Если старый советский полтинник в пулю перелить, то толку не жди. А вот если такое, какое на клинок ножа, что Николай достал вместо пистолета, пошло – то в самый раз.

Второй нападавший почти добрался до оперативника, готовый к тому, чтобы рвать мягкую людскую плоть своими когтями, терзать ее, пластовать на шматы, но вот незадача – как раз тут он приметил блеск лезвия, находившегося в руке человека.

Вообще-то гули умом не отличаются, они подобны зверям, что живут основном инстинктами, но и совсем уж безмозглыми их назвать нельзя, кое-какие зачатки разума в лысых безгубых головах имеются. А те, кто обретается близ трона королевы Джумы, даже и разговаривать умеют. Не очень хорошо, но понять можно.

Этот гуль даром речи был обделен, но, увидев нож, он сообразил – лучше этого человека не трогать.

– Проваливай – велел ему Нифонтов, направив свет фонарика в лицо подземного обитателя – Приятеля своего тоже забирай.