Реальный ущерб — это нарушение деятельности аэродрома на долгое время, это даже весомее, чем просто уничтожение нескольких самолетов. Даже пара транспортников французских ВВС — это не ущерб на фоне войны. А им эффект понадобится. Или? Захват аэродрома целиком? Диспетчерская, взлетно-посадочная полоса. Навести свои самолеты, посадить. А на самолетах десант. Захватить аэродром — вот реальная цель, вот цель, стоящая жертв. Это будет шумно, а все остальное — пшик и детские игры.

Котов собрался вызвать своего заместителя, когда они увидели боевиков. И сразу кончилось время на раздумье, на подготовку решения. Оставались секунды на то, чтобы отдать приказ своим бойцам.

— Всем, огонь на поражение! — крикнул он в коммуникатор. — Уходим влево к аэродрому!

Очередь крупнокалиберного пулемета сразу снесла пулеметчика на машине боевиков. Еще два пулемета и автоматы спецназовцев ударили по машинам. И тут же бугор с рыжими кустиками закрыл пикапы спецназовцев от противника. Другого выхода просто не было. Боевики их заметили, значит, в покое не оставят в любом случае. Что такое четыре пикапа против десятка таких же машин, вооруженных пулеметами 7,62-мм, крупнокалиберными, спаренными зенитными? А еще два бронетранспортера, а еще два бортовых «газона» с тентами. Что в грузовиках, Котов тоже не видел. И сейчас самым важным было предотвратить попытку захвата аэродрома. Любой ценой, пусть заслонив периметр даже собой, лишь бы дать возможность охране аэродрома сконцентрировать усилия на опасном участке, вызвать помощь, подтянуть силы. Самым большим богатством сейчас было время.

Он сразу повел машины в дальний конец аэродрома, где заканчивалась взлетно-посадочная полоса. Это был один из предполагаемых участков прорыва, по его мнению. И Котов не ошибся. Наверняка были и другие участки, возможно, что и не запасные, а предназначенные для одновременных ударов. Здесь, в этих буграх и низинках, изъеденных эрозией скудной почвы, легко укрыть приличные силы для нападения, но кто-то должен был подстраховать этот удар.

— Седой, я — Барс! — перекрикивая рев моторов и стрельбы, крикнул Котов. — Атака на аэродром в зоне окончания ВПП!

— Барс, иду на помощь!

— Нет, Седой! Прикрывай шоссе. Будет вторая группа! С бронетехникой! На большой скорости будут рвать ограждение и прорываться к терминалам. Останови их, Седой!

— Понял, Барс! Сделаем, командир!

«Вот так, — подумал Котов, — теперь можно не волноваться, Белов все сделает как надо. Ему легче, у него там под рукой командование охраной аэродрома. Сообразят, что им помогают, что их взялись защищать. Нет, Сашка сумеет связаться с аэродромом и сообщить. А ему здесь надо сделать свое дело. Постреляют их в чистом поле, это точно». Котов крутил головой на триста шестьдесят градусов, ища решение. Ничего подходящего. А для оборонительного боя с таким противником нужна линия обороны с окопами полного профиля, с огневыми точками, минными полями, запасными ячейками для смены позиции, капониры для машин. А атаковать будет пехота под прикрытием легкой бронетехники. Ничего этого тут нет, сделать это невозможно. Нужно искать естественные укрытия, хотя бы близко подходившие для специфики такого боя. Естественные? А почему только естественные?

— Лишай, прикрывай нас! — скомандовал он замыкающей машине, где за пулеметом стоял опытный и находчивый спецназовец Володя Лысаков. — Остальные за мной! Газу, парни, газу!

Толкнув водителя в плечо, командир указал на проволочное ограждение на бетонных старых столбах, за которыми виднелись потемневшие кирпичные строения. Может, это сараи для хранения строительного или ремонтного инвентаря, может, тут пожарные гидранты и рукава прячут на случай ЧП. Главное, чтобы не было замаскированных и хорошо подготовленных огневых точек охраны. Мгновенно разнесут, не дав даже приблизиться к проволоке. Они же не дураки, они стрельбу слышали.

— Рвать ограждение, машины за стены, занимать оборону на линии сараев!

И первая же машина, в которой сидел Котов, врезалась капотом в трехъярусную стену колючей проволоки. Он пригнулся, слыша, как скрежещет по кузову проволока, как лопается, ударяя по бортам и капоту и сворачиваясь в кольца. Машину вдруг повело вправо, наверное, пробили колесо.

— Тяни! Тяни за сарай! — крикнул Котов водителю и на ходу выпрыгнул из машины.

Боря Крякин каким-то чудом умудрился одним рывком сорвать пулемет с турели, прыгнул за командиром и, охнув от неудачного приземления, заковылял следом. Котов обернулся и одобрительно кивнул. Вовремя! Остальным машинам нужно еще время, а из-за бугра уже выскочили два пикапа. В кузовах своих машин спецназовцам никак не развернуть пулеметы.

— Здесь, Боря! — хлопнул он пулеметчика по плечу, заставляя опуститься на землю возле угла крайнего каменного сарая. — Бей по моторам! По моторам, не дай подойти… Пеших мы сами…

Две пули пропели возле самой головы Котова. Сам он занял позицию возле здоровенной стальной емкости, положенной на бок. Емкость была справа, поэтому защита от нее чисто символическая. Но надо создавать условия для пулеметчика. Сейчас он даст ливень свинца, забьет огнем «бандерлогов».

Когда вторая машина влетела через разорванное ограждение, пулемет Крякина вовсю поливал боевиков. Он бил по передней машине, целясь на уровне середины радиатора. В первом пикапе уже что-то выпускало пар, вот он осел на переднее левое колесо, и из него побежали в разные стороны фигурки людей. Только пулеметчик в кузове пытался нащупать противника. Пули вскидывали фонтанчики земли в районе ограждения, несколько впились в камни прямо перед Крякиным, но спецназовец, не обращая никакого внимания, переносил огонь уже на вторую машину.

Котов старательно выбирал цели и короткими очередями выбивал наиболее ретивых боевиков. Трое, четверо… пять и шесть… — мысленно и чисто машинально считал он. Потом придется писать рапорт, а начальство не любит, когда подчиненные пожимают плечами и называют цифру «много». Или вообще ссылаются на то, что некогда было считать. И тогда прямая тебе дорога к специалистам в белых халатах. Начнут осматривать, обследовать, вкрадчиво расспрашивать и с доброй улыбкой заглядывать в глаза. А не сдают ли у вас нервишки, капитан Котов, а не страдаете ли вы бессонницей, рассеянностью, несобранностью? Не посещает ли вас чувство неуверенности, отчаяния, меланхолии и необъяснимой слезливости при просмотре женских мелодрам?

Посторонние мысли, которые лезли в голову, мгновенно улетучились, лишь только на территорию аэродрома через разрушенное ограждение влетел третий пикап спецназовцев. Бойцы группы соскакивали на землю и бросались на нее, выискивая укрытие и создавая себе позицию с широким сектором обстрела.

— Пулеметы на фланги! Без приказа не стрелять! Боря, направо! Сокол, ко мне! — выкрикивал Котов. — Приготовить «РПГ»!

Парни действовали быстро и без суеты. Чувствовался не только опыт, сказывались еще тренировка, часы и часы на полигонах, когда отрабатывалось чуть ли не каждое движение, каждый шаг. Крякин переместился на правый фланг. Оба 7,62-мм «Печенега» молчали в ожидании приказа командира, сейчас стреляли по наступавшим боевикам только автоматы. За двумя сараями спецназовцы готовили «РПГ-27» для встречи бронетранспортеров. Боевики поняли, что огонь слишком плотный, и пытались двигаться вперед перебежками, ища постоянно укрытия и не поднимаясь в полный рост. Потери они несли уже существенные и фактически не продвигались вперед.