- Трус, - процедил Торем сквозь зубы, испытывая непреодолимое желание вцепиться в глотку королю Тобиасу. Если бы он был рядом, то наверное, Торем не смог бы сдержаться и так и сделал бы. – Как она?

Голос Торема стал мягче. С того вечера, как чары Этхельды едва не замутили его разум, он старательно избегал Адриану. Он все еще не был уверен в том, что колдовство Снежной ведьмы отступило, и страх, что он причинит боль, навредит принцессе, преследовал его и днем и ночью. Особенно ночью. Стоило ему уснуть, как кошмары врывались в его и без того не самый спокойный сон. И каждый его сон заканчивался одинаково – смертью Адрианы. И да. Он боялся. Боялся, что его сны станут реальностью.

Потому упрямо избегал встреч с принцессой. Проводил много времени на кораблях, готовя их к новым походам и боям. В бухте, где  потихоньку все же росла верфь. В конюшне, на базарной площади, в ратуше. Где угодно, но только лишь бы подальше от ее покоев.

- Она сильнее, чем кажется! Держится, как истинная королева, - усмехнулся Кнут. – Там где другая бы уже валялась без сознания, она даже бровью не повела. Еще и смогла связно отдавать указания.

Торем улыбнулся. Да, это в ней было. В ней было куда больше силы и самообладания, чем у некоторых мужчин. И из нее получился бы куда лучший правитель, чем из ее брата.

- Нападавшего схватили?

- Да. Он в казематах. – кивнул Кнут. - Прикажешь допросить?

- Я сам! – коротко ответил Изгнанник, уже направляясь в сторону темниц. – Проверь, как себя чувствует принцесса.

Кнут коротко кивнул и тут же отправился исполнять указания.

У входа в подземелье Изгнанника уже ждал Снорри и беспокойно метался из стороны в сторону снежный барс.

Скрип двери, и подвал дохнул в лицо затхлостью, сыростью и обреченностью.

Узкие ступени спускались вниз, и если бы не дрожащий в конце коридора свет факелов, то казались бы дорогой в саму преисподнюю.

Торем взял в руки факел и уверенно и быстро начал спускаться вниз. Так, что Снорри, следуя за ним, едва поспевал. Злость, гнев, даже ярость нарастали в груди, словно снежный ком, катившийся с горы.

Мелкие камешки и крошки сыпались по ступеням, создавали какую-то трескучую, тревожную мелодию, которую расслышать мог только Кейх и Торем. Они словно шептали ему что-то, но что именно – известно одним богам. Ее заглушали тяжелые шаги Снорри, следующего по пятам за предводителем, лязг доспеха и оружия.

Если бы Торем прислушался, то несомненно услышал бы, что пытается сказать ему старая крепость, но он не хотел. Точнее не мог взять себя в руки и успокоиться.

Впервые с того дня как Торем был изгнан из родных земель, он испытывал такую злость, гнев и жажду крови. И второй раз причиной тому была женщина. И если Хильду он ненавидел, то Адриану…

Нет… не любил, он не умел любить. И не хотел учиться. Любовь – это яд, вытравливающий здравый смысл. Но все же он назвал Адриану своей женщиной, собирался назвать женой, и никто не посмеет навредить ей.

Заунывный скрип очередной двери. На этот раз в пыточную.

В очаге тлели угли и грелось железо. На столе разложены какие-то щипцы, ножи, крюки, о назначении которых сомневаться не приходилось. Эрик, один из воинов, доставивший в крепость пленника, возился с орудиями пыток, пытаясь разобраться в том, как их использовать.

А в углу лежал связанный человек. Грязный, оборванный, резко воняющий кровью, страхом и нечистотами. Торем чувствовал его страх – кислый, раздражающий. Он едва удержался, чтобы не зарычать, подобно дикому зверю, не броситься на него и не вырвать ему глотку зубами. Но быстро понял, что это не его желание, а нервно стучащего по каменной кладке пола Кейха. И не сказать, что это его сильно обрадовало. Связь крепчала. И с каждым днем, он становился все меньше человеком и все больше хищником.

- Поднимись, - скомандовал Торем, узнику.

И тот, пусть не сразу, завозившись, как-никак сел.

Один взгляд на Изгнанника и запах страха, почти ужаса, становился просто удушающим. Кейх занервничал еще больше, и Торем едва ли смог удержаться и не разрешить ему разорвать ублюдку глотку.

- А теперь говори! – наигранно спокойно разрешил Торем.

Но пленник не раскрыл и рта. Он с ужасом наблюдал за барсом, и лихорадочно пытался отползти, но пути для отступления не было.

- Если ты не расскажешь все, то станешь обедом Кейха, И поверь, тебе не даруют милость в виде смерти, а жрать он тебя начнет с ног или рук, чтобы ты прочувствовал все.

И прозвучало это так убедительно, что неудавшегося убийцу стошнило.

- Я расскажу! Все расскажу, - пробормотал он, едва смог справиться с взбунтовавшимся желудком. – Мне было приказано влиться в ряды воинов, предавших короля. И избавиться от принцессы, когда будет возможность. Она опозорила свой род, связавшись с варварами, решив смешать кровь с пришлыми с севера. И это невозможно простить. Король не может спокойно смотреть, как она топчется по наследию Тиммермансов.

Скорее, понимает, что она несет реальную угрозу его правлению.

Торем слушал молча. Большей частью потому, что подозревал, что именно это он и скажет.

- Вы можете меня убить, но это ничего не изменит, - шипел мужчина, пытаясь храбриться. - Принцесса предала наследие предков, и она будет наказана за это! Не я, так кто-нибудь другой.

И это Торем тоже понимал. Тобиас не успокоится, пока не избавиться от единственной соперницы за трон Элехории. А значит, пока король жив, она все время будет в опасности. И нужно подумать, как избавить принцессу от преследующей ее угрозы.

- Тебя не убьют, - обронил Изгнанник. – Ты вернешься в столицу к своему королю и передашь ему от меня послание.  Передай ему, что только трусы воюют с женщинами и бьют в спину. Я хочу, чтобы он знал, с кем и с чем имеет дело.

И больше ни слова не добавив, Торем вышел вон. Скорее сбегая от желания все же убить этого труса. И его короля тоже.

Уже поднявшись по степеням и вдохнув пусть не свежий, но не наполненный зловонием подземелья воздух, Торем отдал указания Снорри:

- Проведите его за пределы подвластных нам земель. И возьмешь в моих комнатах клинок, который я получил в первой схватке на этих землях.

Тот самый клинок, что вонзили ему в спину – клинок тогда еще принца Тобиаса. Пусть знает, что от Торема Хравнсона не так просто избавиться.

Снорри коротко кивнул и растворился в коридорах крепости.

А Изгнанник, почесав за ухом недовольного Кейха, двинулся в сторону сада. Хотелось свежего воздуха после вони подземелья.

- … Кнут, мне больше не к кому обратиться! – обрывок разговора принцессы и Кнута вырвал Рема из задумчивости.

- Нет! – ответил воин. – Это не женское дело.

- А что теперь женское? – твердо спросила она. - В условиях войны женских дел просто не осталось! Я хочу сама себя защищать, а не быть обузой, с которой всем приходиться возиться! Я не так много прошу! Научи меня обращаться с оружием. Любым! На твой выбор.