нервно заходила по комнате. С отъездом Тимофея все пошло наперекосяк. Сначала он исчез в неизвестном направлении. Потом до них дошли слухи о бое в поместье и об аресте отца. Да, его сначала вроде бы вызвали в качестве свидетеля, но потом стало ясно, что он арестован. Обвинения, предъявленные ему, были чудовищны — убийства магов.

Сорвавшись, она поехала в Москву. Их мамы квохтали как те курицы, пытаясь разобраться со всеми проблемами. Но у них ничего не получалось. Пришлось браться ей самой.

На голову Насти разом рухнуло столько, что она не знала, как быть. Сутками она разбиралась с документами отца. С теми остатками, что чудом сохранились после обысков, проводимых Тайной Канцелярией.

И все бы ничего, если бы не мать их матери. Привыкшие жить на широкую ногу и быть в центре внимания, они не хотели ничего менять, а пришлось. Слухи об опале Мышкиных разнеслись со скоростью ветра, и им в высшем свете безжалостно указали на дверь, ясно дав понять, что видеть в своих домах не желают.

Произошёл грандиозный скандал. Настя рвала и метала, а эти все делали, чтобы осложнить еще больше ее и так не простую жизнь. Но все решилось с приездом бабушки, которая быстро навела порядок.

Мамаши были сосланы в Екатеринбург с глаз долой. Попытка сопротивления приказу была очень жестко пресечена, и Настя наконец вздохнула свободно. С радостью передав бабушке все дела, она погрузилась в учебу, втайне мечтая о том дне, когда ей стукнет восемнадцать лет и она сможет уехать.

Об отце она старалась не думать. Ей очень подробно рассказали о произошедшем в поместье и теперь она боялась одного — что Багрянин ее возненавидит. Да, именно Багрянин. Потому как оказалось, что он — вовсе не её родной брат, да и вообще, к Мышкиным не имеет никакого отношения. Эх, знать бы об этом раньше…

Да, мыслями она была рядом с Тимофеем и осознание того, что он может о ней забыть, вызывало приступы бешенства.

— Изменщик, небось кувыркается там со всякими в постели, а я тут страдаю!.. Убью гада! Нет, сначала поцелую, а потом убью! Нет, я его сначала в постель затащу и заставлю показать, как сильно он меня любит! А вот потом убью. И пусть попробует не показать… Р-р-р-рах, ненавижу его!.. И люблю гада…

Решено. Мила, собери мне всю информацию об Аштаэлии и возможности получить гостевой допуск. Если надо, сделаем запрос в портальную службу для связи с Багряниным. И пусть только попробует меня не пригласить.

— Как скажете, ваше Сиятельство, — грустно поклонилась та.

Посмотрев на нее, Настя тяжело вздохнула.

— Выбивай два пропуска. Не думаешь же ты, что я тебя оставлю на Земле?

— Я все выясню! — тут же просияла девушка и выскочила за дверь.

Неужели она скоро увидит Тимофея? От этой мысли у нее начинали дрожать ноги, а в груди разгорался пожар. Кивнув самой себе, она влетела в свою комнату и села за компьютер. У нее было много работы…

Где-то в нереальности

— Ты опять все делаешь не так! — злилась девушка, одетая в открытое платье. Склонившись над большой чашей, покрытой туманом, так, что ее большая грудь едва не вываливалась из открытого декольте, она неспешно двигала руками.

— Да что не так? Это ты у нас неуч, а я, если хочешь знать, закончила магическую академию Ривела, — возразила ей вторая. Эффектная брюнетка, затянутая в латекс, была похожа на влажную мечту всех прыщавых юношей-подростков. Единственное, что их могло смутить, так это то, что она была полупрозрачной.

— Знаю я, как ты ее закончила. Прими к сведению, купленный диплом ещё не делает тебя архимагом!

— Я богиня, что мне ваши архимаги, — скривилась та. — Зато ты едва школу закончила. И то, если бы не Влад, то бросила бы ее. Вот куда ты лезешь, зачем это…

— А затем, что он должен быть с Лизой!!!

— Да что твоя Лиза? Ледышка — стесняшка. Вот Вероника — горячая штучка. Я как гляну на нее, так у меня внизу все сразу кипеть начинает.

— Да ты кипишь от любого, кто находится в радиусе твоего взгляда, извращенка!!!

— Но-но! Моя розочка принадлежит только Владу. Но если я на диете, это не значит, что мне нельзя посмотреть все меню, целка — террористка.

— Ах ты гадина!!! Надо было братику оставить тебя в мире Мертвых, а не тащить за собой, монстр тентаклиевый!

— Почему это сразу монстр? Вот не сопротивлялась бы, я бы тебе показала, какой могу быть нежной.

— Пошла к черту, извращенка! Надо исправлять, а то не понятно будет, кто выиграл. Ты видела, как он реагирует на Меньшикову? Тут точно без божественного вмешательства не обошлось. Такими темпами наши девчонки останутся не у дел. Ты этого хочешь? Смотри, у него же в глупой голове золотая нить идет — точно кто-то из девчонок влез. Надо ее порвать. Нехрен всяким лезть и путаться под ногами.

— Не думаю, что это хорошая идея, — тут же отодвинулась от нее прозрачная девушка. — В судьбу аватара лезть — это нажить себе смертельного врага. Влад не простит.

— Это если он узнает. Мы же не жизнь ему меняем, а лишь убираем чужое вмешательство. Он нам еще и спасибо скажет. Вот сейчас я все исправлю…

Ее пальцы, погрузившись в туман, быстро задвигались — и в тот же момент она с воплем их вытащила, резко дёрнув руку. Брызги крови разлетелись по всему помещению, падая на пол сверкающими рубинами. Она прижимала руки к себе, громко завывая. Привидение с ужасом смотрела на их обрубки. Кистей у девушки больше не было. И самое страшное, что регенерация не работала и рана не заживала.

— Ты перешла все границы! — громыхнуло так, что нереальность подернулась дымкой. — И я принимаю твой вызов здесь и сейчас. Бой до смерти. В живых останется лишь один.

Рядом с ними возник тот, кого они горячо любили. Вот только таким они его давно не видели.

Огромный, метров пять в величину, воин, одетый в черную кольчугу с тяжелой короной на голове, в центре которой горел мрачным светом красный камень. Его руки крепко сжимали посох, от которого исходила легкая синеватая дымка.

— Братик… — жалобно прошептала раненая девушка.

— Сейчас я тебе не брат! — отрезал он, сверля ее глазами. — Ты посмела вмешаться в судьбу аватара и бросила мне вызов за обладание им. И я его принял. Это закон. Вставай и бейся. Иначе я сам убью тебя.

— Но я не хочу с тобой драться! — рыдая, она пыталась отползти от него, оставляя на полу кровавый след.

Ее глаза безуспешно шарили по его лицу, пытаясь найти там хоть каплю сострадания, хоть одну живую эмоцию… Но увы. Он был холоден, как сама смерть. И с каждым его шагом ее