Произошло же следующее. Через трехметровое бетонное ограждение, окружавшее Логово, прилетела бутылка из-под виски. Залетела и шлепнулась около ворот на посту номер один, где как раз нес караул Митяй. Его утром поставили на дежурство ввиду катастрофической нехватки бойцов в банде Ирода. А чего? Нести караул у ворот дело нехитрое, тем более в светлое время суток. Ранения подлечил, выспался. Чего прохлаждаться без дела? Да и ранения, считай, легкие, обычные ожоги второй степени. Кащей все их последствия за сутки бы ликвидировал, максимум – за двое. Вот Митяй и попал в караул.

Но выспался он все же плохо, потому и закемарил малость, опираясь плечом на бетонную стенку забора. В результате среагировал на появление неопознанного летающего объекта с опозданием. Когда, проморгавшись, сообразил, что к чему, реагировать было поздно. Ведь граната к тому времени уже бы взорвалась. А коли еще не взорвалась, то, значит, не граната это и шухериться нет смысла.

Чуток присмотревшись – на всякий пожарный, – Митяй убедился, что перед ним обычная плоская бутылка из толстого стекла емкостью 0,7 литра. Целая, так как упала на землю, а не на железобетонную плиту. Коричневатого цвета. И вроде бы пустая. Но когда бандит уже подошел и нагнулся над бутылкой, то обнаружил, что из ее горлышка торчит свернутая в рулончик бумажка. Хм…

Решив, что бумажка не может представлять опасности, Митяй вытащил рулончик и развернул его. Выяснилось, что это обыкновенный лист бумаги в клеточку, вырванный из тетради. Однако не просто лист, а записка. Ее текст, нанесенный шариковой ручкой синего цвета, гласил: «Ироду!!! Срочно!!! Снаружи у ворот висит рация. Возьмите ее, есть очень важный разговор. Очень важный!!! Речь идет о судьбе Маруси!!!»

Минут через пятнадцать Митяй находился в кабинете Ирода. Тот сидел за столом, на котором лежала записка, обнаруженная караульным, и портативная рация болотного цвета.

– Значит, она висела на штыре? – уточнил Ирод.

– Да, примерно вот на такой высоте. – Бандит покрутил ладонью около головы. – Я сам лично снимал, атаман. Подумал, что дело очень важное.

Митяю очень хотелось выслужиться перед Иродом после вчерашних событий. Он ощущал пусть и косвенную, но вину за гибель двух бойцов от «жаровни». Да и сам он как-то ну вот совсем не отличился во время схваток с мутантами. Разве что вроде бы арбалетчика подстрелил, так это еще доказать надо, что именно он. А в целом – не отличился, особенно по сравнению с чужаком. И опасался, что если Ирод все-таки захочет найти, по своему обычаю, крайнего, то можно запросто попасть под раздачу.

А еще придурочная Мара с ее сволочным характером и непредсказуемым поведением. Может ведь и нажаловаться папаше, когда вернется. Уж она найдет чего сказать, если вожжа под хвост попадет.

И тут эта записка. Чем не повод проявить инициативу?

– А если бы тебя из кустов подстрелили? – спросил атаман. – Там же заросли в двух десятках метров. Не подумал?

– Подумал. Но там же написано, что очень срочно. Нельзя было времени терять. Сказал напарнику, чтобы с вышки заросли контролировал, и пошел за рацией. Рисковал, конечно. Но ведь речь о жизни вашей дочери идет.

Последнюю фразу Митяй добавил исключительно ради подхалимажа. И, кажется, переборщил. Потому что Ирод вдруг набычился и произнес с нехорошей интонацией:

– А ты почему решил, что речь идет о ее жизни? Откуда тебе знать, пустозвон?

– Да я… Там же о судьбе написано. Ну я и подумал…

– Думать – не твое дело, – оборвал атаман. – Индюк тоже думал. Ладно, возвращайся на пост. И не болтай пока никому об этом. Это секретная информация. Понял?

– Понял! Я ни слова.

«Ага, ни слова, – подумал Ирод, провожая Митяя тяжелым взглядом. – Уже, небось, половина отряда знает об этой записке. Нет, шила в мешке не утаишь. Да и чего тут утаивать? С Маруськой явно что-то случилось.

Эх, чуяло мое сердце. Не надо было ее вовсе с этим караваном посылать. Но ведь и надежных людей совсем мало осталось. А Марусю тоже под замком все время не удержишь – с ее-то характером… – Он уже в четвертый или пятый раз перечитал короткую записку. И с каждым разом настроение лишь ухудшалось. – Чего ее мусолить? Из такого текста ничего путного не выжать. Ситуация понятная. Кто-то хочет сообщить информацию о Марусе. И, скорее всего, что-то предложить».

Понятно было, что этот кто-то подобрался к Логову перед рассветом, чтобы караульные с вышек не заметили. Еще тогда он повесил рацию на прут арматуры – такими заостренными штырями все ограждение утыкано, чтобы мутантам было труднее наверх забираться.

Дальше этот неизвестный спрятался в зарослях и стал ждать рассвета. Логично. Ведь в темноте его послание в бутылке могли и не заметить. Да и выбираться за ворота в темноте куда рискованнее. Вот он и дожидался, когда светлее станет. Почти наверняка засек, как из Логова вышел отряд бойцов. Зачем-то выждал еще около часа и зашвырнул из зарослей бутылку.

Впрочем, то, что он выжидал еще около часа, – не факт. Это Митяй так доложил: мол, прилетела бутылка, а он ее поднял. Он мог и проворонить момент, когда она упала, и обнаружил значительно позже. Но эта разница во времени была не особо существенна.

«Что еще? – мысленно рассуждал атаман. – Да практически все. Можно лишь предположить, что неизвестный был не один. Шастать ночью по Зоне в одиночку – равносильно самоубийству. Значит, людей было как минимум двое. И они очень хорошо ориентируются на этой территории. Местные, короче, истоптавшие в Зоне не одну пару сапог. Осилить подобный маршрут ночью под силу только сталкерам. Но чего это дает в плане информации? Да почти ничего, так, намеки.

И посоветоваться не с кем. Грек до сих пор без сознания. Ну не с Кащеем же совещаться? Это уже в исключительном случае, когда совсем припрет. Вот жизнь. Мутант самым надежным человеком оказался. В смысле – существом. Дожил, называется».

Атаман посмотрел на свой будильник – старый советский будильник «Слава», механический, с двумя железными чашечками вверху. Ирод сам его обнаружил в заброшенном доме. Часы, как ни удивительно, оказались в рабочем состоянии, даже звонили вовремя.

Бандит сохранил будильник как талисман. Никому не давал в руки, сам заводил – а то, не дай бог, пружину перекрутят. Даже признался однажды Греку: «Можешь смеяться, но почему-то у меня такое предчувствие. Пока он тикает, и я в живых буду».

«Надо выходить на связь, – решил Ирод. – И точка».

Он взял рацию в руку и какое-то время сидел неподвижно. Нет, не размышлял – сосредотачивался, потому что предвидел сложный и непредсказуемый разговор. Затем нажал кнопку вызова.

Рация затрещала.

– Один, два, три, – сосчитал Ирод вслух, продолжая сосредотачиваться. – Четыре, пять, шесть. Как слышите? Прием.

– Слышу вас, – отозвалась рация мужским голосом. – Кто на связи? Прием.

– А кто вам нужен?

– Нам нужен Ирод.