Тася повертела в руках картинку с изображением чего-то круглого, белого и довольно большого.

– Кровать? – предположила она, поскольку ничего другого более или менее подходящего в голову не лезло.

Егор расхохотался:

– Мне такое покажи, я бы тоже так подумал, но не все так просто. Для кровати конструкция маловата, ты не находишь?

Тася почувствовала, что краснеет.

– Переверни буклет и посмотри на изделие в разрезе.

Тася выполнила задание и почувствовала, как от удивления открывается рот: белая часть «кровати» была откинута, а внутри красовались полочки и стеллажи, сплошь уставленные обувью.

– Обалдеть! – выдохнула она.

– Я тоже так думаю. Это многофункциональный стол.

– Стол?

– Ну да. Хочешь – журнальный, хочешь – обеденный. Высота регулируется, и внутреннее устройство тоже. Хочешь – одежду храни, хочешь – обувь, хочешь – книги или фотоальбомы. В общем, полет фантазии приветствуется. Один только минус.

– Какой?

– Квартира для такой штуковины нужна большая, а лучше – целый дом. Но через пару лет, как только свое жилище до ума доведу, обязательно обзаведусь таким столиком. Хотя не удивлюсь, если за это время еще что-нибудь похлеще придумают.

– Да, – Тася все еще вертела в руках буклет. – Занятная вещица.

– Нравится? Если хочешь, я могу послать запрос на фабрику и договориться о поставке.

– Спасибо.

– Спасибо «да» или спасибо «нет»? – Он смотрел на Тасю без всякого ехидства, улыбался искренне, с одобрением любого ее решения.

– Спасибо, у меня уже есть гардеробная.

– Правда? Какая?

«Черт! Черт! Черт!»

– Э-э-э… раздвижная.

– Раздвижная?

У Таси перед глазами плясали деревянные ящики, как у героини старой хорошей голливудской комедии, которая пригласила на свою шикарную яхту плотника сделать шкаф для обуви, а потом потеряла память, и ее единственным видением из прошлого остались двигающиеся шкафы[8].

– Ну, знаешь, кнопочки нажимаешь – ящики двигаются, полки выезжают. В общем, удобно.

– Понятно. Так ты чем занимаешься?

Скудный запас бранных слов в Тасином лексиконе иссяк.

– Я читаю лекции…

– Это я понял. А выставка-то какая была?

– Атомной промышленности, – брякнула Тася первое, что пришло в голову, вспомнив о Машке и о ее работе в «Росатоме».

– Чего? – В и без того внимательных глазах Егора уважение заплескалось с удвоенной силой. Тасе даже показалось, что теперь в его взгляде появилось поклонение и даже щепотка безотчетного страха.

– Атомной промышленности, – повторила она уже гораздо увереннее и увидела, как на нее с опаской покосилась соседка через проход.

– Я и не предполагал, что в Испании проводятся такие выставки. Я думал, кроме строительства и сельского хозяйства испанцам ни до чего нет дела.

– Ну, знаешь ли, до собственной стратегической безопасности, полагаю, есть дело большинству государств, – заявила Тася со знанием дела.

– Конечно, ты права. Просто так неожиданно. А что экспонируют в подобных салонах?

Тася напрягла память, пытаясь воспроизвести в ней хоть какие-то Машкины рассказы, но напрасно. Она никогда не интересовалась деталями работы подруги, а та особо и не распространялась. Все-таки контракты на вооружение – секретная вещь, а владеть государственными тайнами Тасе было совершенно ни к чему. Пришлось опять выкручиваться на ходу:

– Оружие, достижения всякие, модели, макеты, ну и настоящие машины.

– И ты во всем этом разбираешься?

– Ну, не во всем, – Тася скромно опустила глаза и выдавила чуть слышно: – Но во многом.

– Какая ты молодец!

– Но знаешь, если честно, я собираюсь оттуда уходить, – придумала она причину прекращения разговоров об атомной промышленности и вооружении. – Все-таки все эти проблемы – совершенно не женское дело.

– Согласен. А куда пойдешь?

– Ой, я еще не решила. – «Наконец-то хотя бы полуправда».

– Знаешь, у меня ведь несколько магазинов в Москве. Я мебель вожу и сантехнику, но из Италии, так что тебе никак не могу быть интересен…

Тася отметила, что он сказал именно так: не она ему не нужна с ее немецким, а он ей не может быть интересен.

– …но у меня полно знакомых в этой сфере. Наверняка есть достойные тебя предложения с немецким. Все-таки дизайн – более спокойная отрасль, чем атомная энергетика.

– Согласна.

– Так что, поспрашивать знакомых?

– Можно… Хотя, ты знаешь, на самом деле у меня уже есть деловое предложение, которое я сейчас обдумываю.

– Секретное?

– Да нет. Коллеги из вооружения – немцы – затеяли открыть в Москве пивной ресторан: рулька, колбаски, ребрышки. В общем, зовут туда на хорошую должность. – «Спасибо тебе, Машка, за твой бесценный опыт».

– Интересная смена деятельности.

– Думаешь, соглашаться?

– Не знаю. С лекциями по языкознанию, конечно, не вяжется.

«Это я и сама знаю, спасибо».

– Мясо или рыба? – прозвучал над ними услужливый голос стюардессы.

– А рульки у вас нет или ребрышек? – поинтересовался Егор с чрезвычайно серьезным видом. Стюардесса взглянула на него, как на шизофреника, даже не улыбнувшись, и сердито ответила:

– Нет.

– Ну, раз так, мне только кофе.

– А вам? – Теперь девушка смотрела на Тасю сердитым взглядом, словно та была виновата в привередливости своего соседа.

– Спасибо, я не голодна.

И телега с едой поехала дальше.

– Но, с другой стороны, талантливый человек талантлив во всем, – продолжил Егор разговор, а Тасе не сразу удалось ухватить упущенную нить:

– Что? Ты о чем?

– О том, что ты справишься с рестораном.

«Интересно, откуда такая уверенность? А, ну да, я же разбираюсь в оружии, в машинах, в атомной промышленности. Тушеной капусте меня точно не одолеть».

– А где ресторан будет?

– Где-то в центре, пока не решили точно.

– Место – определяющий фактор проходимости. Вот у меня в двух магазинах аншлаг, а от третьего одни убытки, подумываю о закрытии.

– А как ты вообще их открыл?

Насколько Тася помнила, Егор получил такой же диплом, как она, с той только разницей, что именовался преподавателем итальянского языка, а не испанского.