— Ее купила моя жена. В Неаполе.

— Черт… — на самом деле я сказала не “черт”, а куда более крепкое словцо. Руки сами собой дернулись к голове. — Простите, у меня и в мыслях не было! Я сейчас же…

Ну вот, замарала светлую память о Ромкиной маме своей испорченной персоной! Кажется, я начинаю понимать, почему Верстовский меня так ненавидит.

— Оставьте. Вам идет, — декан сделал попытку меня остановить, и наши руки на мгновение соприкоснулись.

— Красовская, а давайте сбежим отсюда… — прошелестел он, почти не размыкая губ и смотря в глаза. Приятный обволакивающий баритон пролился расплавленным шоколадом и перекрыл даже громкую музыку. В голове стало тихо, а потом зашумело от бешено пульсирующей по сосудам крови.

— Чего? — я пришла в недоумение и решила, что ослышалась.

— Пойдемте ближе к столу с шампанским. Там свободнее… И я смогу взять алкоголя, по которому вы так грезите.

— Это как? — решила оставить без внимания подколку и сосредоточиться на смысле месседжа. К тому же, шампанское я и правда любила — особенно, халявное.

— У преподавателей безлимитный доступ, — улыбнулся декан.

— О! — самая осмысленная фраза, ну которую я оказалась способна в данных обстоятельствах.

Пройти к столу с раздачей не составило труда — перед Верстовским студенты расступались сами собой. Здесь и правда было не так тесно: все, кому полагался бокал, уже и так его взяли, а любителей поклянчить добавки гнали взашей без сожаленья.

Декан взял два наполненных бокала и отошел ко мне в темный угол. Группа Ромки решила снизить накал романтики — заиграла бодрая, энергичная композиция, под которую заплясал уже почти весь зал, на этот раз поодиночке, а не в парах. Вот тебе и будущие писатели, моральный облик человечества! Дрыгающиеся студенты в разномастных костюмах походили на людей, одержимых бесами.

— Спасибо! — приняла бокал и натянуто улыбнулась. Сказать, что я ему не доверяла — не сказать ничего. Какие у него мотивы, не может же он угощать меня по доброте душевной? Сейчас как напоит, стукнет по башке и прикопает где-нибудь в университетском дворе под плакучими ивами. Чтоб не маячила перед глазами и не грозила семье мезальянсом… — А тост будет?

Спросила, чтобы сгладить неловкость — а положение было очень неловким. Выпивать вместе с деканом, который еще недавно мечтал вышвырнуть меня из института, и которого я совсем недавно люто ненавидела и боялась… Случайная мысль заставила меня вздрогнуть. Я и правда боялась отца Ромки, хоть и не могла в этом признаться даже себе?.. Видимо, так.

Но сейчас страха уже не было. Да, он все еще мне не нравился, и я опасалась, что декан понавставляет палок в наши отношения с Ромой. Но мы явно сильно продвинулись за последнюю неделю в плане коммуникации.

— За Маргариту Красовскую, — Верстовский поднял бокал.

— В смысле? — от такого поста мои подозрения лишь усилились. Даже пить, и то расхотелось.

— В прямом. Как думаете, почему Роман выбрал именно вас, Марго?

— Ну, знаете ли… — оскорбилась я. Вот как чувствовала, что ничего хорошего от общения с деканом ждать не придется! — Любовь не выбирают!

— Конечно, — улыбнулся Верстовский. Улыбка получилась откровенно дьявольская, острые клыки не добавляли лицу очарования. — Простите, не так поставил вопрос. Хочу, чтобы вы знали — я не собираюсь мешать вашим отношениям.

— Серьезно?!

— Абсолютно, Красовская. Роману пора остепенится. И я как-то даже просил его найти себе девушку для серьезных отношений, а не вот этого всего…

Верстовский кивком указал в сторону музыкальной установки. Около нее уже творился настоящий вертеп. Парни прыгали и толкались плечами, напрыгивая друг на друга в умопомрачительной эйфории. Девушки визжали от восторга. Что касается моего молодого человека, он снял майку и теперь щеголял подтянутым, блестящим от пота торсом.

— Ого, — проговорила я, залпом выпивая шампанское и стараясь абстрагироваться от происходящего на сцене. — Значит, мне выпала высокая честь вернуть младшего Верстовского на путь истинный? Спасибо за оказанное доверие, Вениамин Эдуардович!

Как я ни старалась говорить с чувством, сарказм все-таки вырвался наружу. Благодарность и облегчение мешались с недоверием и еще с чем-то, чему я пока не могла дать определения.

Декан вздохнул — глубоко и вроде даже тяжело. Направил взгляд вдаль и задумчиво пригубил игристое.

— Язык не поворачивается сказать “Не за что”… Роман — мой единственный сын, Маргарита. Не хотелось бы отдать его не в те руки.

Я подняла свободную ладонь на уровень лица и покрутила ее туда-сюда.

— С моими руками все в порядке, вроде, — попыталась пошутить, но на сердце было совсем не весело и совсем не смешно. — Думаете… думаете, у меня… то есть у нас, — я кинула на сцену еще один страдальческий взгляд, — что-то получится?

Верстовский ответил не сразу. Наверно, вспоминал всех девушек Романа, прошедших мимо него. Это бесконечную шеренгу из легкомысленных прошмандовок, угарных вечеринок, ничего не значащих слов… Меня замутило. Второй бокал оказался явно лишним. Шампанское выдохлось и стало противным на вкус.

— Вероятность не очень большая, но она есть.

— Звучит обнадеживающе, — хохотнула я и еле сдержалась, чтобы не запустить фужером в стену. Откуда такая агрессия, интересно? Я ведь счастлива. У меня отношения мечты с самым завидным женихом университета. Мы любим друг друга, и даже его суровый отец наконец одобрил наш роман…

— Вы сомневаетесь в себе, Красовская?

Вопрос застал меня врасплох.

— Конечно, нет! Но… я очень хочу стать ближе к Роману. По-настоящему БЛИЖЕ, понимаете? — опьянение и чувство горечи развязали мне язык. Я задрожала всем телом и понизила голос. — Но это никак не получается!

Верстовский медленно повернулся ко мне. На его лице, обычно невозмутимом, четко обозначились тени, проступило неподдельное… удивление?

— У вас с Романом еще не было..? — он не договорил.

— Да! И поэтому я позвонила тогда и наговорила всю эту околесицу, помните?.. — у меня перехватило дыхание от трепета и возбуждения, рука, держащая бокал, заходила ходуном. Все это время я запрещала себе думать о случившемся, но сейчас воспоминания о той ночи и том удовольствии накатили обжигающей лавиной.

Совсем не в тему “Грязные любовники” заиграли очередной душераздирающий медляк. Декан медленно отпил из бокала, не сводя с меня пронизывающего взгляда темных глаз. Он был выше всего на полголовы (сегодня я надела высокие каблуки), но производил внушительное и пугающее впечатление. Ох, и зачем я об этом заговорила? Кто старое помянет, тому… мучиться от стыда до скончания веков!

— Ну так это же все меняет… — проговорил он хриплым голосом.

— Что?! — всполошилась я. — Что меняет? Не делайте поспешных выводов, Вениамин Эдуардович! У нас и правда