И, развернувшись на деревянных ногах, вышла из дома, а звук захлопнувшейся двери за спиной стал символом тщетности моих надежд на перемены и любовь, которая невозможна…

* * *

Уныние вновь черной тягучей массой затопила меня, укрывая словно плащом и накидывая на голову черное покрывало, сквозь которое весь мир, казалось, приобрел только призрачные очертания, а краски пропали навсегда.

Нет больше сил бороться. Не хочу. Да и как бороться? Каким образом это сделать, если общество и его условности настолько сильны, ведь они прописывались на бумаге и в умах людей столетиями? Что же я одна могу сделать и изменить? Даже Рой не в силах такому противостоять.

Я как парусник в море во время бури, его качает из стороны в сторону, и волны высотой в десять метров, кажется, вот-вот расколют в щепки. Законы, условности — они сильнее нас, и гораздо проще плыть по волнам, чем против. Так и поступают многие, так и живут…

Прошло несколько дней в мрачных мыслях, страданиях — никаких вестей о Рое…

Стылая погода на улице, опять льет дождь, серой пеленой закрыло небо и душу. Сидя на подоконнике, закутавшись в теплую старую шаль, я думала и одновременно не думала — пребывала в прострации и забвении, чертила пальцем по стеклу, писала невидимые строки о любви и надежде, что кружевами заткали мою жизнь.

Стук в дверь я услышала не сразу и медленно побрела узнать, кто ко мне пришел.

На пороге стоял Рой, опираясь на трость с золотой рукоятью в виде льва. Выглядел он бледным, похудевшим, темные круги под глазами и заострившиеся скулы не красили усталое лицо, но губы были упрямо сжаты, а во взгляде читалась решимость.

— Рой, — растеряно пробормотала я, взирая на мужчину и хлопая ресницами.

— Добрый вечер, Эмили, — серьезно сказал виконт.

— Проходи, — спохватилась я, отодвигаясь от двери и пропуская мужчину внутрь квартиры.

Рой, пройдя к креслу, скинул плащ и снял цилиндр, вытянулся во весь рост и внимательно посмотрел на меня.

— Эмили, ты для меня много значишь, и я не хочу тебя потерять. Никогда. Хочу быть твоим защитником и ограждать от всех бед этого мира. Позволь мне это. — Он с трудом опустился на одно колено, неожиданно достав из кармана маленькую черную бархатную коробочку. — Я очень сильно тебя люблю, Эмили, окажи мне честь стать моей женой.

Это было настоящее потрясение! Я его люблю, больше жизни люблю, но даже не ожидала услышать эти заветные слова. Растерявшись, я не могла ничего вымолвить.

— Рой, я… — начала говорить и почувствовала, как слезы подступают к глазам.

— Просто отбрось сейчас все лишние мысли и, если я тебе действительно дорог, ответь.

— Ты мне не просто дорог, Рой! Я тебя люблю.

И виконт достал из коробочки великолепное кольцо с сапфиром в виде сердца, цвета глаз моего любимого мужчины, и надел мне на безымянный палец левой руки.

Встав, он притянул меня к себе и нежно поцеловал в губы.

— Эмили, любимая, мы все сможем преодолеть вместе. Поверь мне, на грани смерти я понял, что условности общества могут загубить прекрасное чувство. А жить в угоду каких-то мнимых предрассудков не стоит вовсе. Если любишь, береги и храни свое чувство, это дар, который стоит многого, если не всего.

Я прижалась щекой к сильной груди Роя и, счастливо улыбаясь, поблагодарила небеса за такое счастье — любить и быть любимой.

Эпилог

— Мы уже приехали? — спросила я, сидя рядом с мужем в карете. Когда Рой утром, после завтрака, сказал, что у него для меня сюрприз, за которым нужно куда-то ехать. Я радостно кинулась к любимому и начала выспрашивать, что за подарок он мне приготовил, но тот стойко молчал и на мои расспросы отвечал легкими поцелуями, что продолжились жаркими ласками уже в постели.

— Нетерпеливая моя, — нежно поцеловал меня в висок Рой. — Скоро уже, подъезжаем, — и, нежно глядя на меня со щемящей сердце улыбкой, обнял за плечи.

Я была счастлива! Абсолютно. С Роем мы поженились два месяца назад и переехали в отдельное огромное поместье — новое родовое гнездо виконта и виконтессы Бингер.

Но перед нашим окончательным воссоединением, конечно, были трудности и серьезные. Графиня Бингер приняла меня достаточно лояльно, отнеслась ко мне хорошо, и я ни разу не слышала от нее недовольства или каких-то оскорблений в мою сторону. Миледи оказалась очень понимающей женщиной. А граф Бингер был недоволен выбором сына. Сначала шли бесконечные разговоры и попытки убедить Роя отказаться от прихоти — так милорд называл наши отношения, он считал их несерьезными и, естественно, недостойными и порочащими благородную кровь аристократов. Но Рой спокойно отстаивал свое мнение и потихоньку готовил нашу свадебную церемонию. Виконт — взрослый, самостоятельный мужчина и способен сделать выбор здраво, о чем он и сказал отцу, а также добавил, что, несмотря на одобрение отца и матери, все равно женится на мне.

Я настояла, чтобы подвенечное платье шили именно в ателье мадам Морэ. На его изготовление ушло два месяца, пришлось дополнительно приглашать мастериц, помогающих творить дивное великолепие для главного события в моей жизни.

В день венчания я предстала в платье из шелка цвета слоновой кости, на кринолине с отделкой кружевом по подолу и длинным шлейфом. Рукава присборены, лиф расшит бриллиантами, сверкающими под лучами солнца, словно капельки росы поутру в траве. Белоснежная фата крепилась к венку из драгоценных камней. В руках я несла букетик из розмарина, мирта и апельсинового цвета.

На Рое был фрак из черного сатина с белым жилетом, длинные черные штаны со штрипками и обязательные для церемонии белые перчатки.

В храм мы прибыли отдельно: Рой в карете со своими родителями и шафером, и я со своими родителями в другой. Под торжественную музыку, по дорожке, устланной розовой тканью гласе, к алтарю с сотнями мерцающими свечей меня подвел отец. После того как священник провел обряд, Рой поднял мою кружевную вуаль и, взглянув лучившимися счастьем глазами, тихо произнес:

— Эмили, ты прекрасна, — нежно припав к губам подарил поцелуй, сладкий как нектар первой любви и обещающий высшее блаженство.

Когда мы вышли из церкви, счастливые и предвкушающие новую жизнь, нас ждала карета, запряжённая белыми лошадьми. Под ноги нам бросали цветы: ирисы, ноготки, розмарин.

В качестве моих подружек на свадьбе,