Устаивает, не устраивает, мы должны выходить замуж, жениться на тех, кто соответствует нам по положению, брак должен быть выгодным! К сожалению, мы не можем выбирать, и ты знаешь это, Рой.

— Допустим, дорогая Алианора, не тебе об этом говорить. Тебе уже скоро исполнится двадцать один год, и в ближайшей перспективе ты окажешься в рядах старых дев. У тебя скверный характер, и ты умеешь оттолкнуть мужчину так, что он даже не попытается предложить руку и сердце, а нам это печально видеть, мы за тебя переживаем и хотим, чтобы ты была счастлива! — неожиданно заступилась за сына мать и перевела разговор на проблемы с дочерью.

— Мама! Ты же знаешь, я не хочу замуж! — громко возмутилась леди Алианора.

— Вот-вот, и мы с отцом тебе это прощаем и молчим, не давим на тебя, — мягко сказала графиня Бингер, качая головой из стороны в сторону.

— Рой, ты взрослый мужчина, и мы хотим видеть тебя счастливым, — начал отец. — Но не забывай, что на тебе лежит серьезная ответственность — продолжить род графов Бингеров, а нам хочется понянчить внуков. Поэтому отдохни, съезди на море или в Андру, к друзьям, и, я уверен, на осеннем или зимнем балу ты обязательно приглядишь себе невесту, хорошую девушку, — улыбнулся граф Кристофер Бингер. — Хорошо, сын? Ты нам обещаешь?

Помолчав немного, Рой, изогнув одну бровь, проговорил:

— Да, мама и папа, уверяю, я не затяну с этим вопросом.

— А теперь пойдёмте в зал, мы и так надолго оставили наших гостей, что очень нехорошо с нашей стороны и лишний раз дает повод для досужих сплетен, — плавно поднявшись с кресла, графиня Бингер устремилась к выходу из кабинета.

* * *

Поездка к родителям прошла благополучно — свежий воздух, внимание и любовь родных немного вывели меня из депрессии. Про свои отношения с Роем Бингером и встречи с Бенджамином Ратковски я ничего рассказывать родным не стала. На сердце все также лежал камень, а под сердцем постоянно ныло, и мне казалось, что я не могу вздохнуть полной грудью и распрямить полностью плечи. Мама спрашивала, почему у меня такой печальный взгляд и я украдкой вздыхаю. И как ни пыталась скрыть свое тягостное состояние, все же не смогла утаить полностью — она продолжала допытываться, что же так гнетет меня, на что я отвечала, что просто еще не совсем привыкла к жизни в городе и работе. По ночам мне не спалось, и мысли все вновь и вновь возвращались к Рою. Мне не хватало его. Очень…

Слезы стекали по моим щекам, и подушка промокала, но я старалась всхлипывать потише, чтобы родители не услышали ни звука, а утром долго умывала лицо холодной водой, чтобы стереть следы ночных страданий по безвозвратно ушедшему. Я винила то себя, то Роя или его невесту, строила разные варианты развития событий. И в своих мечтах все равно неизменно оставалась вместе с любимым. Мы были счастливы, и он делал мне предложение руки и сердца.

Но в жизни не всегда можно устранить мешающие переменные и преодолеть все препятствия, выстроенные самой судьбой. Но хуже всего не получить взаимность в чувствах и ответное признание в любви…

* * *

На улице резко загрохотал гром, так близко, что, казалось, это взорвался склад с порохом, я вздрогнула от неожиданности, причем отреагировала так не одна, девушки тоже все пороняли из рук — кто иглы, кто ленты. Риэтт зажала уши. Да уж, тут не поспоришь, женщины славятся тем, что боятся грома и молний, но мадам Морэ, наверное, одна из немногих, кто точно не полезет с головой под одеяло, услышав гулкий рокот.

Я подошла взглянуть на улицу и увидела ливень, сплошной стеной обрушившийся на наш город. Реки воды стекали по улице, люди пытались укрыться под крышами домов и лавок. Зато дети бежали под холодными струями с визгом и радостными лицами.

Когда шел дождь, я всегда думала о том, что это небеса плачут. Плачут о людях и их грехах, бедах и несчастьях — они оплакивают наши жизни. Потому что могут только наблюдать, ни дать совет, ни помочь они не в силах. Выбор — только наша прерогатива, от которой зависит и вся дальнейшая жизнь.

— Так, девочки, все, уже поздно, и льет как из ведра, собираемся домой, а я тут немного закончу и тоже пойду.

Мы все сегодня задержались в ателье, так как леди Крайтон решила, что ей срочно нужен новый наряд для поездки в столицу, и заплатила двойную сумму за быстроту исполнения заказа. Вот мы и пыхтели над этим платьем уже третий вечер подряд, оставаясь после работы.

— Мадам Морэ, я вам помогу, останусь здесь с вами, — обратилась к начальнице я.

— Ох, милочка, спасибо тебе большое, мы еще на час задержимся и всего-то! — воскликнула мадам, всплеснув руками, и радостно расплывшись в улыбке.

Девушки с нами попрощались и, взяв дежурные зонтики, быстро скрылись за дверью. А мне не хотелось домой, лучше отвлекусь работой — меньше мыслей всяких будет в голове, печаливших меня доселе.

Пока мы расшивали подол великолепного платья из тафты-брокад красного оттенка сольферино россыпью мелких цветов, мадам Морэ все чаще и чаще морщилась, прижимая пальцы к вискам. Потом не выдержала и пошла к себе в кабинет, искать настойку от головной боли.

— Да куда же она запропастилась? — слышался голос мадам. — А вот она! Нет! Там всего одна капелька, мне этого не хватит, — простонала женщина удрученно. — Эмили, голубушка, я не могу больше терпеть эту невыносимую боль. Побудь, пожалуйста, здесь и закончи работу, а я быстренько съезжу в лавку за лекарством от мигрени и вернусь обратно. После мы сразу же закроем ателье и пойдём домой, — щурясь от света лампы и держась за виски, прерывисто еле проговорила женщина.

— Мадам Морэ, вы присядьте, давайте лучше я съезжу, — посмотрев на бледную владелицу ателье, участливо предложила я.

— Нет, нет, я сама, нам правда надо до завтра закончить это платье. А от меня сейчас тут проку нет. Ничего, сама съезжу.

Через некоторое время прозвенел дверной колокольчик. «Наверное, мадам Морэ уже вернулась», — подумала я, так и не отвлекаясь от шитья.

Но послышались тяжелые шаги и, оглянувшись на вход в комнату, я увидела Бенджамина Ратковски. За спиной мужчины, занявшего весь проем, раздался громкий раскат грома, и молния