Так кем же был бог Аполлон? Первое, на что хотелось бы обратить внимание, пожалуй, является неправильное отождествление Аполлона с божеством Солнца. Солнце греки называли Гелиосом. Аполлон же был божеством, культ которого носил ярко выраженный эзотерический контекст. Плутарх пишет, что сопоставление Аполлона и Солнца является укоренившимся недоразумением. «Аполлон и Солнце вещи разные. Такие разные, как Солнце и Луна. И если Луна не часто и не от всех скрывает Солнце, то Солнце же всех равно заставило забыть про Аполлона»[167]. Доверимся Плутарху. Ведь он был жрецом храма Аполлона. Он как никто другой был знаком со всеми тонкостями культа этого бога. Аполлон был одним из немногих божеств, мистерия таинств которого была предназначена исключительно для интеллектуальной элиты. Пастухи и крестьяне Древней Греции вряд ли были знакомы с эзотерическими аспектами культа этого бога. Тот же Плутарх свидетельствует о точке зрения последователей Пифагора на культ Аполлона. Согласно пифагорейцам, Аполлон был высшей сверхчувственной идеей мира. Это тот самый бог, который наиболее удален от материального измерения. Он никак не соприкасается с этим материальным миром. Высшей точкой мыслителя в его творческом полете является приближение к этой сверхчувственной идее. В мире идей Аполлон является главной идеей. В мире материального измерения главным телом является Солнце. Только это дает основания проводить некие, весьма условные, параллели или ассоциации между Аполлоном и Солнцем. Весьма интересно свидетельство Плутарха об этимологии имени Аполлон[168]. Согласно Плутарху, Аполлон является отрицателем множественности. Частица А в его имени является символом этого отрицания. Множественность в греческом языке отражает корень поли. А-поли – Аполлон, таким образом, символизирует единого бога. Возможно, поэтому Аполлон считался чуть ли не самым главным богом древности: «Сей Аполлон горделив непомерно// И удостоится стать равно у бессмертных и смертных наипервейшим вождем на земле хлебодарной повсюду» (Ibid., 67-69). Да, действительно, об исключительных привилегиях Аполлона в сонме богов свидетельствуют и следующие строки из Гомерова гимна: «Помяну Аполлона дальноразяща, // Коего Боги, как внидет он в дом Зевесов, трепещут // И при подходе его от престолов своих торопливо // Разом встают» (Ibid., 1-4). Можно процитировать и более откровенное: «Первого славят, Тебя, И, Тебя же, последнего славят». Другим возможным объяснением имени Аполлон является возможная этимологическая связь этого имени с греческим словом выполаскивание – аполойсис. Платон пишет, что Аполлон является очищающим богом. Он как бы выполаскивает душу человека от всяких зол. Однако понимание образа этого бога невозможно без рассмотрения диады Аполлон – Змей, которая составляет две взаимодополняющие части одного сакрального принципа. Они отражают концепцию двуединства верховного божества, его проявленный и не проявленный аспект. Сопоставления образа Аполлона и Солнца в конце концов привели к тому, что мистерии, которые проводились в Дельфах, были привязаны к солярным циклам уже в эпоху классической Греции. Упрощенный смысл мистерий касался фаз жизни Солнца. Об этом свидетельствует время проведения таинств, которые совпадали как с днями солнцестояний, так и с днями равноденствий. Можно восстановить приблизительную канву этих мистерий. Помимо Аполлона в Дельфах лелеяли змея Питона. Параллели в мифологии других индоевропейских народов позволяют предположить, что в мистериях разыгрывался типологический змееборческий миф и касался трансформации змея в солярное божество. Змей символизировал мрак, мир нереализованных потенциальных идей и возможностей. Аполлон был персонифицирован как солярное начало, то есть он по определению является тем, кто отрицает мрак того же Змея. Но в том и заключается суть таинств, которые Змея и Аполлона рассматривают как взаимодополняющие части целостности космического принципа. Целостность бытия основывается на существовании обоих начал – света и мрака. Змей при этом рассматривается как потенция Огня. Он является тем же светом, которого пока не видно, ибо он пока не проявлен. Скорее всего, дельфийские мистерии касались вопроса взаимной трансформации мрака в свет и обратно. Первая часть мистерий, таким образом, повторяла космогонический миф. Рождение света из мрака было синонимом творения нового Мира.

В Египте Солярный герой Гор убивает змея Сета, который, нелишне напомнить, является его родным дядей. В Индии герой Индра одолевает змея Вритру. В Дельфах Аполлон убивает змея Питона (или Тифона). Без Змея не может быть солярного бога. Самоутверждение Героя происходит в результате схватки со Змеем. Аполлон обретает силу только в результате гибели Змея. Ибо Аполлон и Змей образуют неразрывную диалектическую пару. Поэтому правильнее говорить не о гибели Змея, а о его трансформации, преображении в свет. Змей – наставник и кормитель солярного божества. Возможно, поэтому имя Змея является славянским. Его зовут Питон, ибо он питает Аполлона. Только вырастив Аполлона, иными словами, поставив его на ноги, Змей даст себя убить. Хотя Змей будет продолжать жить в душе солярного бога. Как-никак, тот является его наставником. Иными словами, любой свет таит в себе мрак, каким бы ярким он ни был. Именно этим объясняется тот примечательный факт, что зооморфным воплощением Аполлона выступает Дельфин, изначально тот же Змей. Говоря об эзотерической стороне мистерий, следует отметить, что Змей являлся символом материального и приземистого начала. Работа адепта приводит к освобождению от этого материального, иными словами, тварного, начала. Обретение духовного просветления возможно лишь при убийстве Змея внутри себя. Вскормленный и воспитанный Змеем воспитанник, одолев этого самого Змея, становится солнечным богом, который символизирует торжество разума над материальным началом. Является весьма примечательным, что в Дельфах жрецы показывали так же могилу самого Аполлона, некогда убитого Питоном. Что при этом имелось в виду, мы можем только догадываться. Скорее всего, речь шла также о перерождении солярного божества в того же Змея. Метаморфозы возможны в обоих направлениях. Свет может проявиться, он же может и перейти в мир непроявленного, в мир мрака. Все вышеизложенное является одним из самых сокрытых аспектов дельфийских мистерий. Намеки на эту эзотерическую часть змееборческого мифа можно обнаружить в сакральной истории. Светоний, описывая биографию божественного Августа, без обиняков называет его сыном Аполлона[169]. В то же время хорошо известно, что божественного Августа зачал Змей, когда его мать вздремнула в храме Аполлона. Мы имеем тождественность образов бога Аполлона и Змея. Речь идет об одном и том же персонаже. Это нужно понять, а поняв, особо об этом не распространяться. Другой поучительной историей является история рождения Великого Александра. Она описана Титом Ливием. Мать Александра – Олимпиада была весьма рада забавляться любовными утехами со Змеем в отсутствии своего супруга – Филиппа. В результате этой странной любовной связи и родился божественный Александр. Показательно, что Александра также называют солярным принцем. В обоих примерах мы имеем метаморфозу Змея, символизирующего силу мира изначально не проявленных идей в духовный принцип. Змей является родителем солярных принцев. А в принципе – Аполлона. Эзотерическая часть дельфийских мистерий была сохранена в институте инициации французского короля. Наследник короля назван дофином, то есть воспитанником дельфина – Змея. Королем дофин станет лишь после убийства старого короля – Змея, который когда-то также был солярным принцем. Но старое Солнце одряхлело. Солярный принцип рассеялся и в итоге превратился в хаос мрака. Обряд инициации короля весьма архаичен. Примечателен сам факт сохранения этого сакрального обряда в средневековой Франции[170]. Весьма важно отметить, что в славянском духовном наследии сохранилась память об этих мистериях. В частности, интересно вспомнить южнославянские мифологические песни[171]. В песне «Змей – жених» рассказывается история о том, как у царя «рождается не людское чадо, а рождается змеиное отродье». Приходит время, и сын-змей просит царя найти ему невесту. Нехотя царь выполняет все советы сына и заочно справляет ему свадьбу. Каково же было удивление царицы-матери, которая поутру, войдя к молодоженам, «видит на подушке шкуру змея, // а в постели доброго юнака». Недолго думая царица-мать сжигает шкуру змея. Все это приводит к печальному концу. Вскоре вместе с царем они на брачном ложе обнаруживают мертвого юношу, которого обнимает невеста. Метаморфоза Змея в принца носит сакральный характер. Вмешательство профанного измерения в лице матери-царицы в мир сакральных таинств приводит к гибели принца-змея. Мы имеем недвусмысленное указание на глубоко герметический характер таинств. В другой южнославянской мифологической песне[172] змея выступает хранительницей мирового древа, которое дает власть. В народном представлении – богатство. Герой песни, Георгий, в лесу встречает змею, которую спасает от пожара. В благодарность змея дает Георгию древо, усыпанное золотыми монетами. Прослышав об этом, старый царь требует отдать дерево ему, что «глуповатый» Георгий и делает. Однако дерево у старого царя засыхает. Поэтому, осознав неправомочность своих поступков, старый царь возвращает дерево Георгию. «Возьми дерево, Георгий, // Для меня оно к несчастью, // Для тебя же оно – к счастью». Забрал дерево Георгий и посадил у себя на мощеном дворе, где оно вновь начинает плодоносить. Данный сюжет примечателен тем, что в нем указывается на принцип поиска потенциального хранителя сакрального древа, которое связывает мир с небесами. С точки зрения обывателя, этот избранник подчас кажется «глуповатым». Как это похоже на нашего Ивана-дурака, который в итоге становится царем, то есть Хранителем Мира. Обращаясь к духовному наследию русского народа, интересно обратить внимание на сказку о Василисе Премудрой. Как помнит читатель, основная канва сюжета этой сказки связана с метаморфозой жабы в прекрасную принцессу, которая помогает герою стать царем, наследником престола. Изначальная духовная красота принцессы скрывается под обликом безобразным, то есть непроявленным. Примечательно, что русская сказка сохранила отголосок обряда инициации не главного героя, а жрицы, которая «делает» героев. Роль главного героя второстепенна. И обручение с жабой – дело случая. Стрелы, выпущенные другими братьями, попали к принцессам настоящим, беспроблемным. Младшему брату приходится терпеть жребий выбора. Пойди, представь свою избранницу – жабу. Все вышесказанное в очередной раз подчеркивает матрилинейный характер архаических славянских обществ. То есть обряд инициаций жриц, который практиковался среди славян, являлся куда более древним, чем обряд инициации принцев. Именно последние обряды были трансформированы греками в мистерии рождения солярного принца. И в итоге в Аполлона. Как говорится, его долго ждали. В итоге Он пришел, чтоб победить, и в конце концов победил.