Его поведение меня немного удивило. Как правило, когда людей вырывают из привычной обстановки, везут на скорой в больницу, чем-то колют, суют трубки под нос и тому подобное, они испытывают как минимум некоторое беспокойство относительно происходящего. Но отец Аллен выглядел так, словно смотрел любопытную передачу по телевизору. Кажется, я и то волновался больше, чем он.

Как бы то ни было, у меня, как и у медсестер, слова «боль в груди» открывали в голове подобие воображаемого справочника, на первой странице которого перечислялся список вопросов. Когда началась боль? Она усиливалась, ослабевала или держалась постоянно? Где конкретно в груди болит? Боль распространяется дальше? Она острая? Колющая? Жгучая? Насколько сильно болело вначале? Вы потели? А сейчас болит так же? Сильней или слабее? Вам стало легче? И так далее.

С каждым вопросом и ответом картина вырисовывалась все отчетливей.

Епископальный священник в отставке. Много лет работал у нас в городе, был пастором местной церкви. Благодаря образованию в сфере социального обслуживания тесно сотрудничал с местным центром психологической реабилитации, где раз в неделю работал консультантом на добровольных началах. Жена умерла десять лет назад, пять лет назад вышел в отставку и переехал на Средний Запад, поближе к единственному родственнику, старшему брату. Теперь живет один, так как год назад брат умер тоже.

И тут чудесная новость: реабилитационный центр, где он работал, устраивает большой прием и торжественный ужин в честь пятидесятой годовщины со дня основания. Бывшие сотрудники со всей страны съедутся на мероприятие, многие получат награды за вклад в работу центра. Отец Аллен в том числе. Мало того, большинство сотрудников центра – его бывшие прихожане, так что будет возможность повидаться со старыми друзьями.

И вдруг такое.

Он был в отеле, одевался к ужину, когда почувствовал боль. Поначалу слабую, как при легком несварении. Но через пару минут она усилилась. Одновременно появилась небольшая одышка, так что пришлось присесть. Боль была не острой, а как бы давящей, словно кто-то сильно жал ему на грудь. Рассказывая все это, он приложил ладонь к груди, потом сжал в кулак – легонько.

Поняв, что дело серьезней, чем просто несварение, он позвонил друзьям, которые тоже приехали на праздник и остановились в том же отеле, и попросил зайти к нему.

Они пришли буквально через пару минут. Боль, хоть и не усилилась, распространилась теперь до левой челюсти – как будто ныл зуб. Они сразу позвонили 911.

Скорая приехала быстро. Фельдшер оценил состояние, начал давать кислород и усадил пациента в машину. Дышать с кислородом стало легче, боль, вроде бы, тоже начала утихать. Также он получил под язык таблетку нитроглицерина. От нее немного запекло, но фельдшер сказал, что все в порядке, значит, таблетка действует. (Нитроглицерин, если положить его под язык, быстро попадает в кровоток, расширяя сосуды и облегчая работу сердца. Жжение вызвано расширением кровеносных сосудов языка.) Отец Аллен счел это любопытным.

Нет, боль не была невыносимой. Когда фельдшер попросил оценить ее по шкале от одного до десяти, он ответил «пять». По дороге ему стало получше, а к моменту приезда в больницу боль и вовсе прошла. Теперь, по его словам, он чувствовал себя нормально.

Затем последовал вопрос:

– Как вы думаете, можно мне вернуться в отель? Я не хочу опоздать на ужин.

Возможно, я сделал недовольное лицо, но на самом деле ничуть не удивился. Когда в жизнь человека внезапно вторгается серьезная болезнь, отрицание – стандартная реакция. Пациент с подозрением на инфаркт вполне может поинтересоваться, будет ли играть в гольф в это воскресенье. Конечно, он знает, что такое инфаркт. Это просто способ ненавязчиво переспросить, правильно ли он понял слова врача. Ничего серьезного, правда же?

То же самое я подумал про отца Аллена. Он приехал за тысячу миль, чтобы повстречаться с друзьями, которых не видел несколько лет, и получить заслуженную награду. Что же теперь – лежать в кровати, когда праздник в разгаре? Инфаркт не входил в его планы. Пусть это окажется несварение. Зубная боль. Еще что-нибудь, с чем справится таблетка алка-зельцера.

Но мне пришлось сказать совсем другое.

– Простите, – начал я. – Проблема в том, что в вашем случае велика вероятность серьезных проблем с сердцем, и нам надо сделать еще несколько анализов, чтобы точно знать, что случилось.

Он задумчиво кивнул, одновременно – видимо, бессознательно – коснувшись пальцами распятия на шее. Потом поднял взгляд на меня.

– Как вы думаете, сколько это займет?

– Недолго, – ответил я. – Сначала надо как следует изучить вашу кардиограмму. Анализы крови будут готовы минут через двадцать.

Он глянул на часы и улыбнулся.

– Хорошо. Я подожду. Можно мои друзья побудут со мной?

– Конечно.

Через пару минут в палату вошли трое мужчин в строгих костюмах. Один положил руку на плечо отца Аллена. Другой повернулся ко мне.

– Вы не могли бы сказать, что с ним? – спросил он.

Я посмотрел на отца Аллена. Тот кивнул и сказал:

– Конечно. Можете сказать все как есть. Это мои друзья.

Я рассказал, что, по моему мнению, случилось. Сказал, что это очень похоже на инфаркт или как минимум на первый приступ стенокардии[10]. Обследования, которые мы делаем – кардиограмма и анализы крови, – помогут установить точно, но оба варианта достаточно опасные.

Они кивнули. Я обычно не рассчитываю, что пациент все поймет с первого раза, так что, когда поступят результаты анализов[11], у меня будет возможность объяснить все повторно – чтобы отец Аллен, наконец, осознал всю серьезность положения.