стола, подошел к Артему и, как бы глядя на него свысока, задрав нос, протянул руку:

– Дмитрий.

Артем еще раз оглянулся и протянул руку в ответ:

– Артем.

Они обменялись рукопожатиями, и в этот момент до Артема дошло, что это было первое прикосновение, которое он почувствовал за последние часы. Его держала за руку Ольга, касалась плеча Изольда Львовна, но он не чувствовал их касаний так явственно. А рука Дмитрия ощущалась очень отчетливо. Она была холодна, словно только что вынутая из морозильной камеры. Пожатие было весьма крепким.

– Ну, вот и познакомились, – Дима чуть-чуть отвернулся, прикрыл кулаком рот и, зевнув, добавил: – Это ты молодец, Настя, что заметила его первой. И хорошо, что здесь нет моего закадычного друга. Поэтому, думаю, никто не будет против, если он будет моим?

– Все не набалуешься? Хотя я тебя понимаю, ты же тут недавно, – согласился мужчина, сидящий за барной стойкой. – Развлекайся!

– Ну, вот и хорошо, – широко улыбнулся Дима. – Как раз туман уже рассеивается, солнце скоро встанет. Пора возвращаться. – Артем увидел, что лицо Дмитрия уже выглядит не таким здоровым: оно меняло цвет.

Дима посмотрел в глаза Артема, усмехнулся и со всей силы толкнул в грудь. Толчок был такой значительной силы, что Артем, приподнявшись над полом, стрелой вылетел на улицу, спиной сбив с петель входную дверь. Спина отозвалась мучительной болью.

Дмитрий, расправив плечи, подошел к Артему, схватил его рукой за ногу и поволок по мощеной брусчатке. Самый страшный сон становился реальностью. Он встретил то самое жуткое чудовище. А в руках, ногах и во всем теле, как нарочно, не было никаких сил. Он чувствовал лишь руку, которая крепко сжимала его щиколотку, и противиться этому не имел возможности. Его, словно бревно, волокли по дороге. В какой-то момент он даже смирился с этим. Единственное, что приводило его в чувства, – это знакомый пейзаж, который ему удавалось лицезреть.

Вот и церковь. Но парень явно направлялся не туда, а к зданию напротив нее, на торцах которого расселись фигуры уродливых белок. С монстром происходило что-то непонятное: его походка становилась менее твердой, словно у него с каждым преодоленным метром в ногах ломались кости. Но это не мешало ему волочить Артема за собой.

Он с легкостью проволок Артема по ступенькам, распахнул двери и швырнул Артема вглубь. Парень, как невесомая поролоновая кукла, влетел внутрь и остановился в центре помещения.

Огромный зал, мраморный пол, вплотную прислоненные к стенам громадные книжные шкафы, вырастающие до потолка. Это была библиотека, созданная ярым поклонником готического стиля. Здесь были сотни, тысячи, возможно, сотни тысяч книг, аккуратно, в алфавитном порядке расставленных на полках.

– Солнце почти встало! – тяжело вдохнул Дима. Артем взглянул на него и увидел, что его лицо будто попало под каток, а руки, ноги были неестественно искривлены. Из соседней комнаты выглянул старик, во всем черном. Повязанные в ровный хвост седые волосы, аккуратно бритая борода с проступавшей и в ней сединой. Опираясь на изящную дубовую трость с кованой серебром ручкой в виде черепа, он взглянул на Диму и произнес:

– А я смотрю, ты все не уймешься.

– Да я от этого просто кайфую! – радостно ответил Дима. Его глаза горели.

– Это хорошо. Люблю, когда желания искренни. Глядишь, может, и домой тебя отправим. Там нам одержимые идеями тоже пригодились бы.

– Да я с радостью!

– Ладно, не к месту разговор. Давай его туда, ко всем! – распорядился старик. – Там, кстати, кто-то Ваську поймал.

– Что, правда? – удивился Дима, расплывшись в улыбке.

Артем и сам не понял, как очутился в большом темном помещении. Как только он более-менее пришел в себя, сразу же кинулся к двери и принялся, что есть сил, колотить в нее.

– Выпустите! Слышите! Выпустите меня отсюда! – Он замер. – Я чувствую! – Он понял, что вновь ощущает прикосновения и силу в кулаках. Его это сильно обрадовало. Он истерически рассмеялся. Но его счастье было прервано детским рыданием.

Артем ужаснулся. В дальнем краю комнаты на полу, поджав колени, сидел шестилетний мальчик и тихо-тихо плакал. Остальное, свободное, пространство было завалено телами женщин, мужчин и детей. Они не были похожи ни на живых, ни на мертвых. Они дышали. Кто-то даже издавал хриплые звуки, но ни один не шевелился. У всех были широко раскрыты глаза, но они не моргали. У них отсутствовали зрачки, и глаза их были совершенно белыми.

* * *

– Батюшка! – на всю церковь раздался оглушительный крик, взбудораживший всех присутствующих.

– Да. – Из-за алтаря послышался хриплый голос священника.

– Васька! –со слезами на глазах промолвила Изольда Львовна.

Имя и то, каким несчастным и тревожным голосом произнесла его женщина, заставило всех замереть. Священник взволнован был больше всех, ведь речь шла о маленьком мальчике, которого он всегда считал своим сыном.

– Что с ним? Где он? – забеспокоился отец Владимир.

– Они его забрали!

– Как? Он же был здесь! – схватил священник женщину за шкирку.

– Близился рассвет, и я вышла в палисадник. Я не заметила, что он выбежал вслед за мной.

– Ты что, мать твою, совсем из ума выжила?! Ты хоть понимаешь, что ты наделала! – отец Владимир повалил, вцепился в ее горло руками и стал валять ее по полу. Все оторопели и, разинув рты, смиренно наблюдали за происходящим. Никто и никогда, даже из тех, кто здесь давно, не видел отца Владимира в таком состоянии, ведь он всегда говорил о смирении и всепрощении. В него словно зверь вселился.

Единственный, кто решил вмешаться, – высокий, широкий в плечах Богдан. Он принялся разнимать дерущихся.

– Ну, а вы все куда смотрели? Я к вам обращаюсь! – обратился священник ко всему люду, который все еще не мог отойти от увиденного.

Повисла звенящая тишина.

– Мы пойдем – и заберем его! Сейчас! – чуть отдышавшись, окинул всех взглядом священник.

– Но вы ведь говорили, что мы ни в коем случае не можем даже приближаться к ним. И если кто-то к ним попал, значит, сам виноват, и так суждено. Мы не имеем права вмешиваться, – заговорил из толпы Аркадий Васильевич.

– Не важно, что я говорил! Мы пойдем – и заберем его, тем более на улице уже светло, – оборвал священник.

– Это как-же так? Вы ведь нам всем твердили одно. А теперь оказывается, что это неважно? Каждый из нас слышал от вас одно и тоже. Те, кто слышать не хотел, уходили в ночь и никогда не возвращались. А теперь вы говорите, что все это не важно! Как так? – подал голос Валера.

– Молчать! Вы все пойдете! И мы пойдем прямо сейчас, пока не случилось