Рабочий день уже начался, когда, весь в снегу, заледенелый, вездеход, рыкнув весело, будто радуясь концу пути, развернулся у порога управления. Ашот, на ходу надев шапку, быстро выскочил. Через два порога, забыв о должности и возрасте, бежал к Михаилу Афанасьевичу. Тот, завидев его, встал. И, пройдя к секретарше, сказал:

— Никого не впускайте. У меня совещание. Садись, Ашот. Разговор у нас с тобою будет серьезный.

— В чем дело? — нетерпеливо подался вперед главный геолог.

— Прокуратура нами занялась. А тут, как назло, у Терехина беда…

— Какая? — побелел Ашот.

— Сезонников мы ему дали. На шурфы. Давно просил мужик. Взрывникам помочь. Рабочие у них не справлялись. Послали шестерых. По два на отряд. Они и отмочили. Эх-х! Шпана! А туда же! В геологи. Решили они, видишь ли, медвежатины попробовать. Да не с карабином, по-человечески. А с аммонитом — в берлогу. А взрывать уметь надо. Хоть бы проконсультировались или сказали. Так нет, сюрприз решили преподнести отряду! Да только сюрприз с другого конца вышел. Сами подорвались.

— Смертельный исход? — побледнел Ашот.

— Да нет. Живы. Так ладно бы сами. А то там какой-то научный сотрудник оказался… Наверное, тот тип, о котором ты рассказывал…

— А сотрудник этот жив?

— Не знаю.

— Как он оказался вместе с шурфовщиками у берлоги?

— Все узнаем. Меня одно интересует — провели ли инструктаж по технике безопасности с сезонниками?

— Так без этого даже на базу не отправляют. Да и на базе имеется свой главный геолог. Кстати, я его присылал с докладной Терехина. Он в двух случаях не обеспечил оповещения людей о взрывах. Ты ему хоть выговор дал?

— Я-то дал. Но прокуратура уже возбудила против него уголовное дело. За халатность, которая могла повлечь несчастные случаи с людьми. Так постановление следователя сформулировано. Короче, нет с сегодняшнего дня у Терехина своего главного геолога. Его прокуратура отстранила от занимаемой должности. Только что прислали постановление об этом. Я уже приказ отдал…

— Лесник наябедничал?

— Нет. Здесь помощник прокурора приказы по управлению проверял. Ну, и о выговоре увидел…

— Вот уж не думал, — опустил голову Ашот.

— А думать не надо, Ашот. Сам видишь, без техники безопасности — теперь ни шагу.

— Странно все. Как ученый с ними оказался? Недавно я в этом отряде был. А шурфовщиков не видел.

— Ты уже три недели в городе. А они лишь десять дней назад направлены. Зря с тобой не обговорил. Но кто знал?

— Не пойму. Ведь на площади все берлоги пустые. Кого взрывали? Где медведя нашли? Да и аммонит под замками держат. Сам видел. Кстати, и расход аммонита учитывается до грамма. Отчеты

я проверял. Все в полном порядке. Я исключаю возможность того, что Терехина сама дала этим шалопаям взрывчатку. А украсть — практически невозможно. Ящики вскрываются на шурфе. При Терехиной. Да и недостающий аммонит сказался бы на результате взрыва. А за этим следят сейсмики. От них бы не ускользнуло.

— Но факт налицо. Это случилось. А как — скоро узнаем.

— Кто сообщил о взрыве? — спросил Ашот.

— Терехина. Только сам понимаешь, расстроилась баба. Ничего толком не узнали. Да и связь паршивая. Короче, на вертолете полетишь. С тобой будет кто-то из прокуратуры. И врач. Ты на базе недавно был, лучше знаешь обстановку.

Вскоре Ашот вылетел на базу. Конечно, он мог еще вчера добраться туда на вездеходе. Но Лившиц объяснил, что из прокуратуры попросили никого из управления на базу без них не посылать.

На душе у главного геолога было тяжело. И надо же, опять Нина, именно у нее снова неприятность. Ей она сейчас грозит больше всех. Почему всегда так случалось? Все отряды беда обойдет, а ее — не минет…

Вертолет приземлился на базе. И едва замерли лопасти, Ашот и помощник прокурора выскочили наружу. К ним тут же подошла Нина. Лицо — вспухшее от слез. Едва на ногах держится.

— Где потерпевшие? — спросил ее помощник прокурора, коротко представившийся: — Пономарев.

— Их только что поймали. Везут сюда.

— Поймали? Где? Почему? — удивился Пономарев.

— Они после взрыва в тайгу сбежали. Почему — не знаю. Испугались, наверное. Первый раз взрывали. Такое случается. Я их не видела после того, — говорила Нина.

— Где они взяли взрывчатку?

— Не знаю. Но не у меня. Мы взрывы проводим аммонитом. Они взрывали толом. Я с ними не работаю. Это все подтвердят. И Ашот Суренович, — кивнула она в сторону главного геолога.

— Откуда вы знаете, что они взрывали толом? — спросил Пономарев.

— По запаху. По самому взрыву.

— А вещественные доказательства имеются?

— Какие? — не поняла Нина.

— Ну, может, осколки тола видели?

— Нет. Не до того было. Да и зачем? Я — взрывник. Тол всегда смогу отличить от аммонита. На слух. По запаху, по другим признакам. Это моя работа.

— Где они могли взять тол?

— Не знаю. У меня его уже много лет нету.

— Вы знали о намерении взорвать берлогу?

— Конечно, нет! Кто ж этим занимается! Ушли среди рабочего дня. Мы подумали — по естественной надобности. Не будешь же за ними следить. Если бы знала!

— Скажите, у вас тяжело с продуктами? — поинтересовался Пономарев. Его тон заметно смягчился.

— Да нет. Никто не жалуется. Всем хватает. Все сыты. Мы недавно с базы. Недостатка ни в чем не было.

— Что ж побудило ребят пойти на медведя?

— Их спросите. Я не знаю. Только мне они в отряде больше не нужны! Сама за троих буду работать. Зато спокойно. А то прислали помощничков — с-сукиных… Ой, извините, пожалуйста, — прикрыла Нина рот рукой.

— Давно ли они у вас работают?

— Всего неделю. А уже отличились. Дальше — совсем хлопот не оберешься. Нет уж, пусть забирают их в любой отряд. Мы тоже не конфеты едим! Все из одной кастрюли питаемся. Подумаешь, бифштексы с кровью им понадобились!

— Как вы поняли, что они сбежали в тайгу?

— По следам на снегу.

— Когда их искать стали?

— Сразу. Как взрыв услышали.

— А почему именно их стали искать, этих ребят?

— Не именно их. Искали, кто взрывал. Мы ж не предполагали. Но взрыв посторонний. Не профессиональный. Это — на слух. Все туда бросились. Я думала, что эти, наши, еще за кустами сидят.

— А как узнали, что именно они? — допытывался Пономарев.

— Да просто. Рукавицы свои они там оставили по забывчивости. А они у них чернилами помечены. Инициалы. Так что расписались под своей шкодой. А об ученом мне лесник вчера сказал. Мол, чуть человека не взорвали.