жизни, однако переосмысленные персонажами внутренние переживания автора делают эту прозу достоверной, реалистичной.

Это особый тип реализма — магический (в отличие от натуралистического), в рамках постмодернисткой литературы он считается наиболее популярным художественным методом. Для японского магического реализма характерны многие черты литературного постмодернизма: аллюзии на произведения современников и предшественников, скрытый анализ проблем современного общества, гиперболизация, доведение до абсурда. А среди его специфических черт — тщательная проработка бытовых и пейзажных деталей и скрытый символизм. Все это мы находим у Оямады.

В «Норе» сплавлены бытовые автобиографические мотивы и символизм. К первым относятся как подробный экскурс в особенности условий работы внештатников, так, например, и тщательное описание палисадника — в детстве Оямада очень любила растения и хотела стать собирателем гербариев. Что же до второго, то наиболее явно в повести актуализирован символизм цвета: белый в традиции японского буддизма — цвет смерти и небытия, черный — цвет силы и знания, красный — защита от злых сил, а сине-зеленый, цвет травы, — витальность, природная энергия. Очевидна и интертекстуальность повести: отсылки к Льюису Кэрроллу и Францу Кафке — на поверхности; из, возможно, менее очевидного для иноязычного читателя — переклички с произведениями таких. японских авторов (в том числе заметных представителей магического реализма), как Кобо Абэ, Накагами Кэндзи, Ёрико Сёно и Хироми Каваками. Есть в тексте и гротеск, и, конечно, экзистенциальные темы: социальное насилие и самоактуализация. Неслучайно в отзывах критиков и читателей эта повесть то описывается как символическая экзистенциалистская притча, то преподносится как яркий образчик так называемого J-horror, историй с привидениями, то провозглашается чуть ли не манифестом, переосмысляющим традиционную роль женщины в японской культуре.

Этот эффект «двойного дна», когда произведение обладает как будто несколькими — поверхностным и скрытым — смыслами, считается специфичным для японской постмодернисткой литературы. Писатель-постмодернист отказывается от дидактизма: он демонстрирует читателю некий фрагмент реальности, зачастую магической, но не спешит его растолковать, ожидая, что читатель сделает выводы сам. Варгас Льоса называет этот прием «утаенным фактом». Суть его в том, чтобы умолчания — во-первых, не случайные, а во-вторых, заметные читателю — подхлестнули читательское любопытство и фантазию: «…рассказывать с недомолвками, ограничиваясь намеками, которые будоражат внимание и заставляют читателя активно участвовать в раскручивании истории, вносить в нее собственные догадки и предположения, — это едва ли не самый востребованный прием из писательского арсенала».

Оямада-читатель — а она невероятно начитана — очень ценит это в художественных произведениях. Размышляя о принципиальном отличии развлекательной литературы от дзюнбунгаку (этим термином в японском литературоведении обозначаются художественные произведения современной литературы, противопоставляемые литературе массовой), она сравнивает первую с собирающей линзой, которая фокусирует сюжет, сводя пучок сюжетных линий в одну, финальную точку, а вторую — уподобляет рассеивающей. И тогда фокусировка — это уже работа читателя, совершая которую он может раскрутить историю по-своему, создать свое собственное прочтение, которое с точки зрения Оямады равноценно отдельному, собственному произведению.

По сути, мы имеем дело с литературой интерпретаций, где каждый читатель, интерпретируя текст, находит актуальный именно для него смысл и как бы воссоздает произведение заново не только для себя, но и с точки зрения автора. Как говорит Хироко Оямада, «ни одна читательская интерпретация, какой бы ошибочной она ни представлялась, не вызывает у меня неприятия. В любом толковании есть новизна, и каждое из них по-своему интересно».

Примечания

1

Обон — японский праздник поминовения усопших. Считается, что в это время года души умерших возвращаются в мир живых и посещают своих родных.

2

Здесь и далее пер. Н. Богомоловой.