— А теперь не угодно ли вам уйти, меня люди ждут!

— Как же относительно Хуаниты Моралес?

— Никогда о такой не слышал! Обратитесь тут рядом вагентство по найму рабочей силы. Оно поставляет кухонных девок! Пожав плечами,я встал и, подойдя к двери, бросил через плечо:

— Кстати, не очень рассчитывайте на мисс Шульц иСильвию Лефай!

И, закрыв дверь за собой, я с удовольствием констатировал,что вид у Свенсона был совершенно обескураженный. В приемной я задержался устолика черноволосой секретарши.

— У меня такое впечатление, что вы, милая, скороостанетесь без работы! Если будут затруднения с подысканием нового места,позвоните мне!

С этими словами я, положил перед ней свою визитку. С моейДигби тоже не мешало бы сбить спесь.

В «Устричный садок» я прибыл около трех часов дня. Кранцсидел в своем крошечном кабинете перед круглым столиком, покрытым скатертью,ослепительная белизна которой могла бы служить рекламой любой химчистки. Наскатерти покоилось огромное блюдо, а в блюде красовались поросячьи ножки. Рядомс блюдом помещался большой жбан с пивом.

— Входи, Престон! Садись. Ты потребляешь эту гадость?

— Случается, но не часто. Тяжело для желудка, плохопереваривается…

Кранц расхохотался.

— Интересно, что бы ты сказал на моем месте! Мойжелудок… Гибну помаленьку!

— Тогда почему бы не питаться порядочными бутербродами,добротным пшеничным хлебом с сыром?

— Да нет! Я люблю это! Нельзя лишать себя маленькихрадостей. Впрочем, у меня свой режим. Вот сейчас ровно три. К пяти часам мнестанет по-настоящему плохо, а в семь просто Озверею. Как раз дойду до кондиции,чтобы достойно принимать своих паршивых клиентов!

А между тем именно эти паршивые клиенты позволяли емуустраивать пиршество на ослепительно белой накрахмаленной скатерти.

— Кранц, ты давно уже занимаешься ресторанным делом.Мне бы хотелось кое-что спросить у тебя, но при условии, что об этом никто небудет знать.

— Валяй, спрашивай!

— Ты знаешь, что я вчера вечером был здесь с миссисФлойд Уайтон-младшей. Прежде чем стать членом этой славной семьи, она выступалакак певичка в кабаре. Это было года четыре тому назад: ты в курсе?

Кранц кивнул головой в знак согласия, потом вытер рот тожеослепительно белой салфеткой.

— Да, конечно! Впрочем, как и все. А что, собственно,ты хотел бы узнать?

— Кто был ее импресарио? Кто был тот тип, с которым оназаключала контракты?

Кранц принялся тщательно изучать внутренность своей пивнойкружки.

— Всегда надо посмотреть, что там внутри, —объяснил он. — Иногда на дне образуется что-то вроде осадка, это оченьвредно для желудка!

Я подождал, пока Кранц убедится, что на дне кружки нетосадка, и допьет пиво.

— Не думаю, что импресарио сохранил на нее какие-либоправа, — ответил он наконец. — Так что, если ты намерен нанять ее вкачестве певицы, советую обратиться прямо к ней самой!

— Ну и осторожный же ты тип! В Монктон-Сити найдется по,меньшей мере с полдюжины людей, которые могут мне это сообщить!

— Вот ты у них и спрашивай! И не забудь, что я тебевчера сказал. У этого Свенсона очень опасные знакомства! Тут он подмигнул мне иопять принялся поглощать пищу.

— Спасибо тебе! — сказал я. — Считай менясвоим должником. А теперь мне пора! Если до вечера не узнаю что-нибудь стоящее,Рурке меня упрячет за решетку! — Кранц пожал плечами.

- Тюрьма никого уже более не страшит. Тем более если учестьвсе эти комбинации с липовым досрочным освобождением! А кроме того, я знаюмассу парней, которым спокойнее живется в тюряге, чем на свободе! До скорого!

Я его снова поблагодарил и отбыл.

С учетом того, что мне стало известно и о чем я догадывался,следующий визит напрашивался сам собой! В нескольких милях к югу отМонктон-Сити высится холм, поросший соснами. Если верить легенде, именно насклоне этого холма вождь индейцев торжественно вручил Чарли Бонанза пресловутоеправо на владение местными охотничьими угодьями, которое впоследствиизнаменитый золотоискатель передал на смертном ложе в дар ФлойдуУайтону-старшему. Так оно было или нет, но Уайтон твердо в это верил и насклоне легендарного холма соорудил здание, которое стал именовать охотничьимдомиком. Впоследствии к зданию были пристроены крылья, и охотничий домикпревратился в импозантное сооружение, его охряный массив красиво выделялся назеленой стене сосен. После смерти «великого человека» его вдова, Луиза Уайтон,сделала охотничий домик своей резиденцией.

Я остановил автомобиль около двух выверенных по линейкекуртин с розами и вышел из машины. С заднего двора доносился злобный лай псов,и я молил небо, чтобы доги миссис Луизы Уайтон оказались на надежной привязи.

На площадке у дома меня ожидал слуга в черной ливрее.

— Добрый день! — сказал я. — Мне бы хотелосьвидеть миссис Луизу Уайтон, если можно.

— Добрый день, сэр! Боюсь, что после обеда мадам никогоне принимает!

Сэром он меня назвал лишь после тщательного изучения, и япочувствовал себя польщенным.

— Вот как! А я должен передать ей важное сообщение.Может быть, у нее есть какая-нибудь компаньонка или что-нибудь в этом роде?

— Да, мисс Черри. Это личная секретарша мадам.

Вид у слуги был такой, словно он спрашивал себя, стоит лиради неурочного пришельца беспокоить мисс Черри. Я протянул ему свою визитнуюкарточку.

— Передайте это, пожалуйста, мисс Черри! И скажите ей,дело идет о чести семьи Уайтон!

— Хорошо, сэр!

Слуга направился в дом, потом опомнился и обернулся.

— Может быть, мистер соблаговолит последовать за мной…Он ввел меня в холл и указал на кресло красной кожи. Затем исчез в боковойдвери. Я бы с удовольствием закурил сигарету, но решил: лучше не стоит. Стараядева типа мисс Черри могла посчитать это слишком развязным с моей стороны.Минут через пять дверь открылась и появился слуга.

— Если не возражаете, сэр, то пройдите, пожалуйста, вэту комнату, мисс Черри готова вас принять!

Я прошел в небольшую гостиную; изящная мебель из слоновойкости ручной работы походила на изделия колониального стиля, но вид у стульевбыл слишком хрупким, чтобы они были в состоянии выдержать вес мужчины. Яподошел к камину, чтобы рассмотреть висящий над ним величественный портретФлойда Уайтона-старшего в полном расцвете сил. «Великий человек» стоялподбоченясь, заметно важничая, усы его, казалось, торчат из полотна.