– Глупо вышло, – согласилась я. – Понимаете,мне хотелось проверить, повторит ли радист откровенно дурацкую фразу. Он ведьзакончил школу и обязан помнить, после какого события началась Первая мироваявойна.

– Они сейчас знают только про секс икомпьютер, – насупилась пожилая женщина, – книг не читают, хорошую музыку неслушают. Вон, посмотрите, журналы лежат. Чему в них учат? «Как уложить мужчинув постель», «Сто необходимых мелочей для лета», «Купи лучшую машину». Мир катитсяв пропасть!

– Вы здесь каждый день работаете? –сочувственно спросила я.

– По двенадцать часов. Получаю процент отпродаж и только из-за бедности согласилась развратом торговать, – объясниластарушка.

Я сделала участливое лицо, а про себяподумала: принципиальность человека частенько рассыпается в прах при встрече сматериальной составляющей жизни. Но если ты продаешь ради собственной выгоды«разврат», то не ругай его, он же твой кормилец.

– Наверное, вам мешают люди, которые постояннопользуются телефоном? – спросила я.

Продавщица выровняла стопку газет «Желтуха».

– Сюда богатые приезжают, их сразу у порогаврач встречает, мало кто за трубку хватается. Сегодня только вы. А вчеранесколько абсолютно бесцеремонных людей заявились.

– Бесцеремонных? – переспросила я.

– Ну да, – поморщилась бабуля. – Один пареньна весь холл орал: «Где взять направление на анализ мочи?» Фу! Мог бы и потишепро такое спрашивать. Не успел он уйти, как девица подлетела, юбка до пупа,волосы в разные стороны, вместо кофты – лоскут с пятак, а духами так облилась,что я чуть не задохнулась, кашлять стала. И она мне замечание сделала: «Еслитуберкулезом болеете, умирайте дома. Наплюете палочками Коха на газеты – другихотравите».

– Мило! – усмехнулась я.

– В нашу с вами юность молодежь уважаластарших, – сказала бабушка.

Мне совсем не понравились ее слова про общуююность. Неужели я выгляжу на восемьдесят лет?

– А затем курьер приплелся, – продолжалавозмущаться бабка. – Он на радио звякнул и попросил какой-то ужас объявить:тело, вскрытие… Вот уж кошмар! Намного хуже того, с анализом мочи. Я емувыговорила: «Как вам не стыдно! Больным в палатах про такое слушатьпротивопоказано». А он в ответ: «Я курьер, просто передаю, что приказали».

Я вытащила кошелек.

– Куплю у вас журналов на тысячу рублей.Постарайтесь подробно описать курьера.

Пенсионерка посмотрела на деньги.

– Уж не молодой человек. Пьяница!

– От него пахло алкоголем?

– Нет, но для посыльного он возрастом неподходит. На побегушках либо совсем молодые, либо пылью времен припорошенныебегают. А ему лет сорок, самый расцвет. Значит, нормальную профессию неполучил, ремеслом не овладел, следовательно, выпивоха. Внешность я не помню:кепка, очки, борода.

– Он вам не представился?

– Я со всякими не знакомлюсь и никому несоветую, – гордо объявила бывшая учительница истории.

– Значит, курьер просто поговорил по телефонуи ушел… А куда, не видели?

Пенсионерка снова покосилась на тысячнуюкупюру.

– Не скажу, просто пошел. Какие журналы выхотите?

– Оставьте их на прилавке, – отмахнулась я, –спокойно продавайте еще раз.

…Едва Лида открыла дверь, как я сунула ейкоробку с обувью.

– Вот! Держи!

Горелик не постеснялась сразу поднять крышку.

– Красивые, – оценила она покупку. – Жаль,сгниют, в гроб обычно попроще берут. Хотя, у богатых свои причуды, у нас, унищих, свои критерии. Чай будешь?

– Да, – кивнула я и пошла на кухню.

Там за большим круглым столом неожиданнообнаружились две девочки. Я хорошо знала и ту, и другую: Ася Павлова и КаринаГор, закадычные подружки Ирины.

– Здрассти, тетя Даша, – всхлипнула Ася.

– Хотим свои вещи взять, – сказала Карина, – аэта тетя не дает.

– Ты их видела? – спросила Лида.

– Неоднократно, – успокоила я Горелик, – этоодноклассницы Ирины, можешь не волноваться. Вы что-то одалживали Ире?

Ася начала плакать, а Карина грустнообъяснила:

– Диск надо взять. Иришка брала посмотреть, аон не мой.

– Ладно, – кивнула я, – пошли, поищем.

Горелик недовольно пробормотала что-то себепод нос, но я демонстративно не обратила на нее внимания и отвела девочек вИрочкину спальню, спросив:

– Знаете, где лежит фильм?

Карина не ответила, а Ася вдруг прижала кглазам платок и осела на кровать, простонав:

– Воды…

– Ой, ей плохо! – как-то ненатуральноиспугалась Карина. – Тетя Даша, дайте минералки!

– Конечно, – засуетилась я и быстро вышла изспальни, не забыв прикрыть за собой дверь.

Но, очутившись в коридоре, осторожноприоткрыла створку и принялась наблюдать в щель за подружками.

Ася моментально бросилась к письменному столу,Карина кинулась к книжным полкам. Короткое время подростки рылись в чужихвещах, потом Ася прошептала:

– Нашла! Вот, в красной прозрачной коробочке.

– Покажи! – велела Кара.

Павлова продемонстрировала плоскую упаковку иживо запихнула ее под кофту. Я сбегала на кухню, вернулась назад с водой,напоила Асю и сказала:

– Жаль Иру!

– Ужасно, – простонала Ася.

– Как мы без нее будем… – менее реалистичноизобразила горе Карина.

– Вы крепко дружили, – кивнула я.

Ася растопырила пальцы, потом стиснула их вкулак.

– Вот так держались!

– Странно, – вздохнула я.

– По-вашему, девочки не умеют дружить? –вспыхнула Карина.

– Я о другом. Ира вчера умерла, и вы,наверное, горюете?

– Очень, – закивали вруньи.

– И пришли забрать диск? Не вяжется такоеповедение со страданием, – отметила я.