Я услышал шаги. Они приближались к дверям. Я кивнул Зарембо и изобразил пальцами шагающие ноги. Он продолжал звонить. Когда шаги оказались совсем рядом, я показал пальцем на дверь. Зарембо прекратил трезвонить. Я прислушался к тишине, наступившей в квартире. Шагов больше не было – Петр, скорее всего, просто стоял в прихожей. Я повернул регулятор громкости на приборе. Песня стала громче, но вместе с ней я услышал дыхание Петра. Оно не было обычным – прерывистое, рваное, преувеличенно громкое. Прошло несколько секунд, и я наконец-то сообразил, в чем дело.

– Кажется, он плачет, – прошептал я. Зарембо удивленно вскинул брови.

– Что вам от меня нужно? – раздался голос из-за двери. И в этом голосе совершенно отчетливо слышались слезливые нотки.

– Петя, это Степан Иванович. Открой дверь, – мягко попросил Зарембо.

Я ожидал, что звукач откажется выполнить просьбу, станет сопротивляться каким-то образом, но тот и не подумал этого сделать. Громко щелкнули замки, и я едва успел снять с двери присоску микрофона.

Петр выглядел просто ужасно. Растрепан, только в трусах и майке, плечи поникли, лицо бледное и покрыто грязными разводами от слез. Губы Петра дрожали.

– Что вам от меня нужно? Оставьте меня в покое, пожалуйста! – заныл он.

– Что с тобой? – спросил Степан Иванович.

Петр обреченно взмахнул рукой.

– Да какая вам-то разница? Можно подумать, вы мне поможете…

– А вдруг? – спросил генерал мягко, но настойчиво. Петр понял, что так просто от начальника не отделаться.

– Вы ничего не понимаете! – воскликнул он. – Как вы можете понять, что это такое, когда тебя просто-напросто не подпускают к себе, выбрасывают, как будто человека второго сорта. Но при этом насмехаются, зовут… Вот, вы слышите – она зовет. Но не меня. Я хочу прийти к ней, но она меня не ждет, – повторяя эту фразу, как заклинание, звукач сполз по стене на пол, поджал колени, уронил голову на руки и разразился такими мелодраматичными рыданиями, что я с трудом удержался от ехидного смешка. Зарембо смерил меня возмущенным взглядом и сказал:

– Выключите это кто-нибудь.

Надо было видеть, как подбросило Петра, только что с глубочайшей самоотдачей занимавшегося тихим слезотечением. Он буквально взлетел на ноги и зашипел:

– Не сметь! Никому не сметь! Я смогу ее убедить! Не трогайте!

Всей своей позой он наглядно демонстрировал готовность при необходимости грызть зубами каждого, кто доберется до акустической системы.

– Надо выключить, – мягко сказал генерал. – Ты сам не свой.

– Я в полном порядке! – огрызнулся Петр. – Вам все равно этого не понять. Убирайтесь к черту из моего дома. Убью того, кто попробует выключить песню.

Зарембо молча показал одному из наших силовиков в сторону комнаты, откуда раздавались звуки. Тот спокойно пошел исполнять приказ. Петр с визгом бросился на него – и тут в дело вступил наш второй боец. Грамотно поставленной подсечкой он сбил Петра на пол, навалился сверху и затянул на запястьях звукача пластиковый ремешок. Оказалось, что этого недостаточно – стоило только немного отпустить спятившего Петра, как тот резво поднялся на ноги и побежал к комнате. Там как раз смолкла музыка, а выходящий силовик принял разъяренного звукача, и тот снова оказался на полу.

По правде говоря, от всего этого мне стало не по себе – до сих пор ни разу не приходилось так обходиться со своим сослуживцем. Но я сознавал, что так надо, что никуда не деться от этого, что с Петром все очень неладно.

Силовики держали Петра, пока Зарембо сходил в комнату и вернулся с одеждой.

– Я так понимаю, что пока это бесполезно, но потом ему наверняка захочется выглядеть по-человечески, – сказал генерал. Потом отдал мне миникомпакт. – Отсюда он слушал песню. Это надо положить под замок наглухо.

Принимая диск из рук Степана Ивановича, я мрачно кивнул. Стало понятно, из-за чего были те сны, которые так сильно портили мне кровь этой ночью. И от мысли, что я тоже мог бы оказаться таким же, как и Петр, по спине побежали очень крупные и колючие мурашки.

– Вызывайте спецмашину для него, – сказал Зарембо.

Судя по всему, его состояние было немногим лучше моего. В конце концов это всегда скверно, когда приходится бороться с тем, кто еще вчера был с тобой заодно.

Сталкер Новокаин. Дважды три

Музыкант предложил это первым. Хотя, скорее всего, похожая мысль бродила в головах всех участников компании.

– Народ, а как насчет прогулки на запад? – спросил он.

Новокаин вскинул глаза на Ромку – не шутит ли? Но тот выглядел весьма и весьма серьезным.

– И какова, позволь узнать, цель данного мероприятия? – нарочито высоким штилем спросил Новокаин. Что греха таить, идея была чрезвычайно привлекательной. Настолько же, насколько привлекательной и манящей казалась несколько лет назад идея первого похода в Зону. Но что-то не позволяло просто взять и сорваться с места. То ли приобретенная с тех пор осторожность, то ли годы, то ли что-то еще.

– Разведать, что там такого произошло, – пожал плечами Ромка. – Ну и заодно, если получится – разжиться новым артефактом. Интересно же, что это за фигня!

Чего уж тут скрывать, новый артефакт был для сталкеров примерно тем же, чем для музыканта новый инструмент доселе не знакомой фирмы или для водителя – автомобиль новой марки. А может, чем-то и посильнее. Недаром психологи и психиатры публикуют множество статей и книг о феномене сталкеров. И кое-кто из спецов по ковырянию в чужих мозгах уже всерьез выдвигает версию о существовании некоего нового синдрома – зависимости от Зоны. И кто знает, так ли уж неправы эти «слесари по мозгам»?

Так что к новому походу, по крайней мере на подсознательном уровне, были готовы все. И оставалось только подвести под это дело сколь-нибудь подходящую идеологическую базу. А заодно как следует продумать саму процедуру похода.

Это на самом деле было не столь уж и просто. Однозначно не стоило соваться в новое место толпой. Простейший принцип выживания. Если идешь в незнакомое место толпой, будь готов к тому, что если произойдет что-то скверное – потери будут массовыми. В любом серьезном походе в головную группу всегда выдвигаются разведчики.

В данном случае, правда, речь про толпу не шла. В стихийно сформировавшейся команде Новокаина было пятеро сталкеров. И необходимость разведки ясно обозначала, что эти пятеро должны разбиваться на пару и тройку. Но пара человек – этого мало как для разведки, так и для основной группы.

Осознав неудобство нечетного числа, Новокаин внес предложение пригласить в команду еще и Гарика Черного. Этот сталкер, хоть и не был их закадычным другом, все-таки пользовался уважением всех пятерых. Так что идея пригласить его была принята единогласно.

Гарик сидел дома, занимаясь делом, священным для каждого настоящего мужчины – он чистил свое оружие. Сталкеры постучались, Черный предложил им войти. Когда он увидел, сколько гостей заглянуло к нему на огонек, лицо его вытянулось.