Что он хочет услышать? – озадачился Стивен.

– Нет. В общем, нет. В смысле, только хорошее. А что?

– Просто… Так, просто так…

Стивен закрыл дверь и уже собирался уйти, когда Джош крикнул:

– Ой, Стив! – Стивен снова открыл дверь. Джош сидел верхом на стуле, теперь с сигаретой. – Еще одно!

– Давай.

– Я не могу найти мою награду «Лучшему актеру».

Время сыграть что-нибудь. Притвориться. Нацепить лучшее «невинное» лицо. Наморщить лоб, чуть отвесить челюсть, говорить более высоким голосом…

– О чем ты?

– Моя награда «Лучшему актеру» – какой-то урод стащил ее из моей спальни.

Невинно. Думай невинно. Ты невинен. Пожалуй, хмыкни немного, когда подашь реплику…

– За-а-ачем бы кому-то это делать?

– Не знаю, Стив. – Джош сложил руки на груди, вцепившись в бицепсы. – Зависть, полагаю, или просто назло. Ты никого с ней не видел, а?

– Нет. Нет, нет, я не видел, нет.

Слишком много «нет». Держись естественнее, увереннее…

– Я хочу сказать, это всего лишь дурацкая железяка, награды ничего не значат на самом деле, и я ненавижу всю эту шоубиз-шумиху, но мне просто неприятно думать, что кто-то из моих лучших друзей мог это сделать. Если, конечно, это не уборщики… – В его глазах засветилась зарождающаяся идея. – Или кто-то из этих чертовых официантов.

– Уверен, это не они.

Слишком твердо, слишком уверенно.

– Почему нет? Они же всю ночь входили и выходили из спальни.

– Она, наверное, по-прежнему дома, или это шутка, просто глупая шутка, кто-нибудь нагадил и хихикает. Ты ее получишь назад, она найдется.

Слишком длинная реплика. Перестань говорить. Помни: лучше меньше, да лучше…

– Угу, да уж, очень смешная шутка. Я только радуюсь, что они не сперли мой настоящий шлем штурмовика.

– У тебя есть настоящий шлем штурмовика?

Недоверие. Отлично сыграно.

– Ага, с того самого семьдесят седьмого года. Всего пятьдесят их осталось. И стоил до черта – почти как весь мой набор фигурок из «Звездных войн».

Стивен ощутил, как Хан Соло в кармане крепко двинул его по бедру. Джош шмыгнул носом, развернул стул обратно к зеркалу, раздвинул губы и вернулся к рассмотрению спорного вопроса о его великолепных зубах.

Стивен попятился и закрыл за собой дверь.

В кино, когда герою удается от чего-то избавиться, он демонстрирует публике свое облегчение так: прислоняется спиной к двери, не снимая ладони с ручки, смотрит в потолок и шумно выдыхает, издавая звук, напоминающий «фффух!»

И хотя публики не было, Стивен проделал именно это.

Стивен спрятал Хана Соло на верхней полке шкафа.

Ровно в 8:48, как он уже сделал девяносто девять раз и сделает еще сорок пять, Стивен вышел из своей гримерки и спустился за кулисы, чтобы наблюдать за игрой Джоша. Но сегодня на своем обычном месте он увидел Нору и снова получил дозу удовольствия и радости. Он легонько постучал ее по плечу, она повернулась и испуганно взвизгнула – совершенно закономерно, когда видишь в полутьме маску в сочетании с обтягивающим комбинезоном, – и достаточно громко, чтобы Максин нахмурилась на них из левой кулисы. Стивен втянул живот, поднял маску, произнес одними губами «извините» и успокаивающе улыбнулся Норе. Она улыбнулась в ответ – широкой кривой улыбкой, вроде бы искренне радуясь встрече, потом взяла его за руку и потащила глубже в кулисы, чтобы поговорить.

– Симпатичное трико, мой друг, – прошептала она.

– С технической точки зрения это комбинезон. – Ради приличия Стивен плотно обернулся плащом. – Предполагается, что он придает мне зловещий вид.

– Вы даже не представляете насколько…

– Что ж, спасибо.

– Я думала, вся эта история с нижним бельем в качестве верхней одежды давно ушла в прошлое. Однако вот вы тут стоите передо мной…

– Вам нравится?

– Нравится? Я это обожаю! Очень симпатичный на вид. Ужасно уютный, да? – Она усмехнулась. – На пуговицах?

– Нет, в него этак втискиваешься.

– Лайкра? Спандекс?

– Лайкра-микс. Я один из немногих мужчин в Лондоне, которые могут выдержать комбинезон из лайк-ры-микс.

– О, я-то знаю в этом толк… – заявила Нора и потянула за плащ; завязалась легкая дружеская борьба. – Он без спины? Дайте посмотреть.

В это время на сцене в агонии смертельной лихорадки лорд Байрон излагал особенно страстную речь.

– Это мой выход.

– Не ходите, – хихикнула она, удерживая его за плащ.

– Мне нужно идти!

– Просто останьтесь здесь – пусть Джош сам открывает свою чертову дверь.

Огонек сигнала для Стивена стал зеленым. Он нацепил суровое профессиональное лицо:

– Я серьезно, Нора.

– Но я должна с вами поговорить.

– О’кей, – восторженно отозвался Стивен. – О’кей, в моей гримерной…

– Увидимся там.

– Отлично, отлично, – прошептал он, опуская маску и делая суровое лицо.

– Срази их наповал, суперзвезда, – шепнула она, подталкивая его на сцену.

Угрожающе шествуя через заднюю часть сцены, чтобы открыть дверь, Призрак изо всех сил старался сдержать улыбку; к счастью, было слишком темно, чтобы кто-нибудь из публики это заметил, и к тому же Призрак носил маску.

Вернувшись в свою чердачную гримерку, Стивен извлек себя из облегающего «кошачьего костюма» с собачьей грацией, затем, пока не пришла Нора, принялся пристально разглядывать свои зубы. До сих пор они представлялись ему абсолютно нормальными, но теперь, после сравнения с зубами Джоша, стали казаться особенно кривыми и прокуренными, словно клавиши пианино из пивной. После печальных десяти минут, проведенных за тыканием и ковырянием в зубах согнутой английской булавкой, Стивен смирился с тем фактом, что Нора не придет.

Как раз когда он надевал пальто, она ввалилась в гримерку, держа свое пальто и роскошный букет красных роз.

– Ничего, если я войду?

– Добро пожаловать в мой кабинет.

– Эй, да они и правда запихали вас куда подальше и повыше? Извините, что так долго. Джошу срочно потребовалось помассировать эго. Если кто-нибудь не говорит ему, какой он восхитительный, раз в двадцать пять минут, его сердце перестает биться.

– И что, вы посмотрели весь спектакль?

– О боже, нет! С чего бы мне захотелось сделать такое? Однако Джошу об этом знать не обязательно, правда ведь? – Она понизила голос. – Скажите, вы думаете, что эта пьеса хоть сколько-нибудь хороша?