– От киностудии. Хочешь штучку? Здесь они только зачерствеют, а я не могу их есть, сразу толстею, – сказал он, каким-то образом ухитрившись намекнуть, что конкретно для Стивена эта борьба давно уже проиграна.

– Нет, спасибо, мне и так хорошо.

– Стив, я могу задать тебе вопрос? Что ты думаешь о моих зубах? – спросил Джош, внезапно наклоняясь к Стивену и скалясь, отчего тот аж отскочил.

– Прости?

– Мои зубы. Как думаешь, мне надо с ними что-нибудь сделать? Только честно… – И, будто лошадник, он оттянул губы указательными пальцами. Получилась прямо-таки реклама зубной пасты.

– Я думаю, они чудесны, – ответил Стивен.

Чудесны? Ты назвал его зубы чудесными, мелкий извращенец. Откуда взялось это «чудесны»?

– Ты и правда так считаешь? – спросил Джош, пряча зубы. – Моя агентша настаивает, чтобы я отбелил их, или покрыл чем-нибудь, или коронки поставил, или еще что-нибудь сделал. Типа «для кино». Ты можешь в это поверить? Она же знает, как я ненавижу всю эту ерунду из голливудского шоу-бизнеса.

– Так и что, ты собираешься это сделать?

– Наверное, да. О, может, ты и свои сделаешь. Не то чтобы у тебя с зубами что-то было не так, ничего такого, но это исключается из налогов. Я могу поговорить со своим врачом, спросить, сколько тебе это будет стоить.

Рот Стивена невольно сжался, подальше пряча оскорбительный оскал.

– Эй, давай располагайся. – Джош кивнул на кушетку, включил чайник, потом уселся верхом на вертящийся стул и развернул его к Стивену, положив подбородок на сложенные на спинке ладони и вопросительно склонив голову набок – отвратительное сочетание мачизма и бабскости.

Никто не выглядит хорошо, сидя верхом на стуле, подумал Стивен. В целом картина походила на безжалостный допрос в исполнении члена гастролирующей труппы мюзикла «Чикаго».

– Значит, когда ты пришел домой?

– Господи, да не помню я. В три?

– Ты же не блевал в такси, а?..

– Думаю, это я бы запомнил.

– …потому что ты был крепко на рогах, знаешь ли.

– Это-то я осознавал.

– Кажется, ты даже сказал кое-кому, чтобы он пошел и трахнул сам себя.

– Да, что-то такое вспоминается. Сожалею об этом.

– Да ладно, он наверняка это заслужил. И все же… Отличный был крэк, да? Отличный крэк…

– Ты курил крэк? – переспросил Стивен, неожиданно для себя впечатленный.

Джош соскользнул на ирландский акцент из фильма «Полдень»[22]:

– Нет, в смысле, отлично крякнули, да, отлично крякнули.

– О да, точно. Отлично крякнули!

– Правда, у меня потрясные друзья? Ты же с ними поговорил? Ну, в смысле, не только же работал, а? С виду было непохоже. А вот я сегодня даже еще и не спал. Я совершенно измотан, приятель. Абсолютно измотан.

Джош не выглядел измотанным. Если уж на то пошло, выглядел он даже лучше обычного – свежий, словно персик, сияющий и здоровый; виднелся разве что небольшой потный отблеск, как у пластикового манекена, но в остальном герой был вполне готов к съемке крупным планом. Однако он всегда так выглядел: не стало бы сюрпризом, если бы обнаружилось, что на перестроенном чердаке его апартаментов у Джоша Харпера есть портрет вроде портрета Дориана Грея – с той только разницей, что портрет Джоша тоже выглядел бы великолепно.

– Позор, что тебе пришлось работать, дружище, – произнес Джош и многозначительно добавил: – Пусть и не даром. О, мне это напомнило… – И он сунул руку в задний карман.

В каждом фильме, где главной героиней является проститутка, есть стандартный момент: сцена с неловким-и-унизительным-вручением-денег.

– …ага, вот, дружище, – сотня тугриков, точняк.

– Это слишком много.

– Да нет, бери давай.

– Я не могу. В любом случае я не делал ничего в последние два часа, только оскорблял твоих гостей.

– Да бери. Я зашибаю гораздо больше тебя, так что это только справедливо. Практический социализм, а? – Он помахал пачкой двадцаток перед носом Стивена, и тот не мог не восхититься ловкостью, с которой Джошу удалось преподнести милостыню как политическую принципиальность. Стивен принял деньги и быстро сунул их в карман.

– Итак, значит, ты познакомился с прекрасной Ноццей? – спросил Джош, пытаясь разрядить обстановку.

– Кто такая Ноц… Ах, ты имеешь в виду Нору.

– Угу. Фантастическая женщина, правда?

– Абсолютно.

– Настоящая красавица.

– Она очень привлекательна…

– И к тому же невероятно сексуальна, – продолжил Джош, закрыв глаза и чуть покачивая головой.

– Да, – было все, что Стивен смог придумать.

Джош открыл глаза:

– Извини, так говорить пошло, я знаю, но она именно такая.

– Да нет, могу себе представить, – сказал Стивен, который мог представить и представлял. – И очень, очень забавная.

Джош печально ухмыльнулся, выдохнув через нос:

– Что, ты имеешь в виду – язвительная?

– Нет, такая, знаешь, боевая.

– Потому что задает мне жару?

– Нет, я имел в виду только…

– Д’ладно, я заслуживаю этого бóльшую часть времени. Проблема в том, что она намного умнее меня, понимаешь?

– Уверен, что это не так.

– Поверь мне, это так. Намного умнее. Я делаю все эти… глупости, говорю не то, что нужно, поступаю не так, как нужно, и… Ну, я знаю, что недотягиваю. Но я боготворю ее, понимаешь, Стив? Действительно боготворю, что бы она себе ни думала. Я просто хотел бы, чтобы она мне доверяла, вот и все.

Стивен не знал, что на это сказать, поэтому молчал, понимающе кивая под скрип стула, который Джош вращал туда-сюда пальцами ног.

– В общем, ты ей понравился, – наконец заявил Джош.

– Норе? Правда? – Стивен пришел в восторг.

– Да-а. Она сказала, что ты единственный, с кем можно было нормально вести разговор. Обычно она ненавидит моих друзей. Прямо ненавидит. Особенно девчонок. Она придет попозже, так что обязательно выскочи, скажи ей «привет».

– Хорошо. Отлично, так и сделаю. – Стивен поднялся с кушетки. – Увидимся попозже. Хорошего спектакля, ага?

– Ага, и тебе тоже, дружище.

И тебе тоже – смех один, подумал Стивен, открывая дверь.

– А кстати, она обо мне говорила? – спросил Джош, как будто это внезапно пришло ему в голову, но с видом взволнованного школьника.