— Виконт де Мариньи. Моя карета сломалась неподалеку отсюда. Насколько я знаю, это шато принадлежит моему другу маркизу д'Артуа?

Мужчина с подозрением посмотрел на высокого надменного дворянина с цепким взглядом. Ему не хотелось впускать его в дом, но если он и в самом деле друг хозяина, то можно нарваться на большой скандал. Маркиз не любит ослушания. Нехотя пригласил:

— Заходите, виконт!

Де Мариньи по хозяйски переступил порог, отмечая про себя пустоту и запустение некогда богатого дома. Небрежно извинился за свой не слишком презентабельный внешний вид:

— После поломки кареты мне пришлось тащиться пешком по местным дорогам. Смею заметить, содержатся они весьма небрежно! К тому же я подвернул ногу о ваши ужасные камни.

Слуга слегка поклонился в знак извинения и широко развел руки, как бы говоря, что он тут ни при чем.

Виконт вкрадчиво спросил:

— Как к вам обращаться? Кто вы в этом доме?

Тот вновь слегка поклонился.

— Нас здесь только трое, милорд. — Он назвал его на английский манер, но виконт пропустил это мимо ушей. В конце концов, Англия здесь гораздо ближе, чем Париж. Пусть зовет, как хочет. — Я и за мажордома и за сторожа. Зовут меня Жильбер.

— А кто с вами еще?

— Моя жена. Она кухарка. Еще Марселла. Она служанка.

— И это всё? Кто еще здесь живет?

Мажордом задумался. Если этот господин в курсе личных дел маркиза, то он сразу поймет, что его обманывают. А если нет, то он выдаст семейные тайны своего господина. А тот ему этого не простит.

Не услышав ответа, де Мариньи насмешливо добавил:

— Его дочь Николь, не так ли? Правда, я и не подозревал, что она живет в таких мерзких условиях.

Жильбер скривился.

— Для этого есть свои причины, милорд.

Виконт не стал выпытывать, что это за причины. И без того всё было понятно.

— Куда вы меня поселите? Я думаю, двух ночей будет вполне достаточно, чтобы я пришел в себя.

Слуга вновь призадумался. Шато был довольно большим, но в относительном порядке содержалось лишь одно крыло нижнего этажа, то, где жила Николь. Все остальные помещения были закрыты. Не найдя ничего лучшего, предложил:

— Идите за мной, милорд.

В комнате, куда его привели, стояли цветы, и де Мариньи вмиг понял, что это одна из комнат Николь. Что ж, это его вполне устраивало. Оставалось выяснить, где спальня девушки, и дело будет сделано. Его не смущало, что задуманное им безнравственно и неприлично. Женщины для того и созданы, чтобы их телами наслаждались мужчины, разве нет?

Отдав почистить грязную одежду, он принял ванну, которую ему организовал всё тот же незаменимый Жильбер, и безмятежно заснул, устав от тяжелой дороги и выпавших на его долю передряг.

Проснулся уже вечером от негромкого, но настойчивого стука в дверь.

— Милорд, вы проснулись?

Потягиваясь, виконт разрешил мажордому войти. За ним в комнату вошли его камердинер и конюх.

— Ваша карета починена, монсиньор, вот ваши вещи, — они поставил на пол тяжелый сундук. — Мы остановились на постоялом дворе, поскольку этот господин, — они с откровенным пренебрежением столичных жителей посмотрели на провинциала Жильбера, — заявил, что здесь больше нет комнат, пригодных для жилья. Что нам делать?

Эта ситуация вполне устраивала виконта, и он лениво распорядился:

— Ждите моих распоряжений. Как только пройдет моя нога, мы двинемся дальше.

Почтительно поклонившись и понятливо переглядываясь, слуги вышли из комнаты. Выходя за ними и, уже закрывая дверь, Жильбер спросил:

— Ужин через полчаса, вы оденетесь сами или вам помочь?

Де Мариньи поморщился. Он не любил, когда его касались чужие руки. Но, поскольку камердинер уже ушел, гоняться за ним после того, как сам же отпустил, было смешно.

Холодно сообщил:

— Справлюсь сам.

Дверь закрылась, и он соскочил с постели, охваченный сладким предвкушением. Страстные утехи любви этой ночью ему обеспечены. А что может быть прекраснее, чем учить любви невинную красавицу? Если только выигрыш в миллион франков. Хотя он не уверен, предпочел ли бы он деньги ночи с Николь…

Вытащил из баула темно-фиолетовый камзол с белоснежной рубашкой, обул изящные туфли, украшенные золотыми пряжками, встал перед зеркалом, пытаясь взглянуть на себя глазами провинциальной простушки.

Зрелище ему понравилось. Высокий стройный мужчина в расцвете лет в роскошном придворном костюме безусловно очарует любую встретившуюся ему женщину. Черные глаза сверкали насмешливым огнем, красивой формы рот кривился в снисходительной усмешке. Вполне, вполне неплохо. Если уж в его объятия падают признанные придворные красотки, то за провинциалкой дело не станет.

Безусловно, это небольшое приключение украсит его скучное путешествие. Да и Николь внакладе не останется, ей будет что вспомнить в старости, кроме тех безделушек, что он оставит ей в благодарность за доставленное удовольствие. Возможно, это будет самым ярким впечатлением за всю ее унылую жизнь.

Слегка сбрызнув запястья одеколоном, изготовленным главным парфюмером королевского двора, виконт покосился на лежащую на стуле шпагу, но, решив, что на тихом ужине тет-а-тет она ему вовсе ни к чему, вышел из комнаты и пошел на аппетитный запах, доносившийся из комнаты первого этажа.

Переодевшаяся в скромное, но тем не менее подчеркивающее ее изящную красоту платье, Николь ждала его, глядя в окно.

Войдя, виконт одним взглядом окинул ее всю и едва смог вздохнуть от вида ее неправдоподобно тонюсенькой талии. Решив, что она затянулась в корсет исключительно для того, чтобы произвести на него неизгладимое впечатление, приосанился. Поклонившись, с интересом проследил за ее реакцией на собственное появление.

К его изумлению и даже возмущению, Николь никак не отреагировала на его элегантный наряд. Ни одного комплимента или хотя бы восхищенно округленных глаз. Ничего. Сочтя, что ее скромный вид тоже не стоит его похвал, де Мариньи разочарованно бросил вокруг быстрый взгляд.

Увиденное его не вдохновило. Он бы в таком убожестве жить не смог. Шелк на стенах поблек и потрескался, мебель была настолько источена жучком, что грозила в любой момент рассыпаться в прах. На всём лежала печать запустения и отсутствия денег.

Виконт несколько удивился — маркиз не казался ему жадным человеком. Тогда почему же такое явное небрежение собственным имуществом? Не говоря уж о том, что здесь жила пусть незаконная, но дочь? В его семействе бастарды содержались в гораздо более приличных условиях.

Он даже вполне ладил с парочкой своих внебрачных братьев, которые учились в Сорбонне за счет главы рода, их старшего брата Рене, графа Монферен. Конечно, они не носили аристократической фамилии, но всё-таки были вполне обеспечены и уважаемы.