Борзова. — Разве от твоего отца дождешься комплимента… Я прикажу Юрпалову оформить нам столик на двоих. А наш папочка будет обедать в кабинете, в гордом одиночестве.

— Поедете со мной? — неуверенно спросил Борзов у своих прекрасных дам.

— Вот поедем мы как раз с тобой, милый! — обрадовалась жена. — Юрпалов получил свежую партию «хванчкары», а ты же знаешь, что это мое любимое вино.

— Поехали! — прервал тираду жены Борзов.

— Командир! — насмешливо протянула жена. Но с послушным видом потянулась за мужем, который вышел из дома с гордо поднятой головой.

Снова в ресторане

После фиаско с Севериной Ярыгин поехал в гостиницу. По дороге он думал об Ольге. «Я к ней всей душой, — переживал Ярыгин, — можно сказать, с восхищением ее мужеством и принципиальностью, а она меня за одного из этих приняла, выставила как прощелыгу».

С Оболенцевым он договорился встретиться в ресторане гостиницы «Москва» в час дня. Когда Ярыгин вошел в полупустой зал ресторана, Оболенцев уже ждал его за столиком на двоих, изучал меню.

— Привет! — подсел к нему Ярыгин. — У тебя вид, как у Буриданова осла, застывшего между двух охапок сена. Если ты не можешь выбрать между куропаткой в белом соусе и рябчиками в мадере, то я за куропатку, она нежнее.

— Ты, как всегда, приходишь точно к подаче пищи! — с ехидцей заметил Оболенцев.

— Старая армейская привычка! — тут же парировал Ярыгин. — Ожидание портит аппетит.

Официант принес заказанные Оболенцевым сосиски и два стакана компота. Глядя на таких посетителей свысока, он удалился с недовольной миной на лице.

— Однако! — поразился Ярыгин. — Твоя немецкая скаредность уже доходит до неприличия. Ты видел, как на нас смотрел официант?

— Ваня! Уж больно ты привередлив сегодня. Ты давай лучше ешь и рассказывай.

— Когда я ем, я глух и нем! — заметил Ярыгин и приступил к еде.

— Поэтому я так мало еды и взял! — усмехнулся Оболенцев. — Не томи, я же вижу, что тебя просто распирает от желания поделиться со мной интереснейшими сведениями, которые тебе удалось добыть. Валяй.

— За порцию сосисок и стакан компота ты хочешь получить бесценные сведения? — заканючил Ярыгин. — Может, еще что-нибудь закажешь?

— Не цыгань!

Ярыгин вздохнул и стал рассказывать о своей встрече с Севериной.

Оболенцев невозмутимо слушал, со стороны можно было подумать, что ему рассказывают в пятый раз один и тот же анекдот.

— Стыдно здесь есть сосиски с компотом из черешни! — произнес Ярыгин, давясь последним куском. — Такое можно и в кафе получить, а не в ресторане.

— Как сработал, то и заработал… — иронично заключил Оболенцев.

Пока Оболенцев и Ярыгин обменивались репликами, по залу в сопровождении Юрпалова прошли модно одетая девушка и экстравагантная красивая женщина, в ее ушах сверкали крупные бриллианты.

Подойдя к столику с табличкой «служебный» — рядом с друзьями, — Юрпалов с умильным выражением на лице усадил сначала женщину, затем девушку, задвигая за ними стулья, потом разместился и сам.

Тотчас же к ним устремились два официанта. Один из них моментально открыл бутылку минеральной воды и, протерев салфеткой горлышко, наполнил фужеры. А другой, почтительно вслушиваясь в шепот Юрпалова, записал заказ, и оба исчезли.

— Борзова! — тихо сказал Оболенцев, глядя в противоположную сторону.

— Ни фига себе! — не удержался Ярыгин. — С какими брюликами разгуливает. В каждом ухе по «Волге».

— Ваня, Ваня… — прошептал Оболенцев. — Имеющий уши да услышит.

К Оболенцеву подошел их официант и брезгливо подал счет, в котором все совпадало до копеечки.

Оболенцев так был этим поражен, что машинально заказал еще две порции блинчиков с вареньем, искоса наблюдая, как Борзова, достав из сумочки очешник, надевает очки и достает какую-то бумагу.

Официант с тем же брезгливым видом принял заказ у Оболенцева и удалился на кухню.

Друзья внимательно и незаметно наблюдали за Борзовой. Кивнув утвердительно Юрпалову, Тамара Романовна взяла услужливо поданную авторучку и подписала бумагу, которая немедленно исчезла в кармане директора ресторана.

Тут же к ним подскочил официант, несший поднос с дорогими закусками и бутылкой красного вина.

— «Хванчкара»! — тихо определил Оболенцев. — Смотри! Сейчас он разольет вино по бокалам, а бутылку на стол ставить не будет…

Ярыгин, наблюдая, как официант, разлив по бокалам темно-красное вино, поставил бутылку на стоящий у стены маленький столик, оторопело спросил у Оболенцева:

— Откуда ты знаешь?

— Мадам при исполнении! — не глядя на товарища, произнес Оболенцев. — Заметил, бумаги подписывает?

— Кирилл, из тебя бы вышел классный сыщик!.. — подковырнул друга Ярыгин. — Может, ты знаешь, кто с ней?

— Дочь, — все так же тихо отвечал Оболенцев. — Рита. Двадцать один год. Студентка. На каникулах. Еще есть вопросы?

В это время официант с постным лицом поставил перед ними тарелки с блинчиками и, громыхнув подносом, удалился с гордым видом.

— Имеется только один вопрос! — вздохнул Ярыгин. — Когда ты меня будешь сносно кормить, чтобы Маше обратно не стыдно было показать?

Но Оболенцев, невозмутимо намазывая на блинчик жидкое, как вода, варенье, проговорил:

— Кушай, Ваня, кушай! И ты тоже лет через десять станешь классным сыщиком…

Тамара Романовна, подписав акт о проверке ресторана «Москва», мановением руки отослала прочь Юрпалова и стала неторопливо обедать, ощущая себя если не царицей или владычицей морской, то столбовой дворянкой, не меньше.

А ее муж, обедая в это же время в отдельном кабинете, скрытом от посторонних глаз, просто радовался вкусной еде и хорошему вину.

«Царские» забавы

Липатов чувствовал себя на вершине славы.

Поначалу стремительная карьера его пугала, но человек ко всему привыкает быстро, даже к плохому, а к хорошему — значительно быстрее.

Став первым секретарем обкома, Липатов обрел уверенность в завтрашнем дне, поняв, что эта номенклатура — вечна. Кто попадает в обойму, может жить припеваючи без боязни быть разоблаченным. Ни милиция, ни всесильный КГБ не имели права вторгаться в жизнь первых секретарей, собирать на них компромат.

Сознание человека быстро приспосабливается к