– В бизнесе? – предположил Морис.

– Вряд ли. Я сомневаюсь, что Гусаров хоть немного разбирался в делах дочери.

– Тогда что же?

– Я тоже озадачена, – задумчиво проговорила Мирослава, взяла с дивана Дона и прижалась щекой к его мягкому тёплому боку. Поза, в которой держала его хозяйка, была не слишком удобна для кота, но он терпел и не вырывался. Мирослава быстро догадалась об этом и прижала его к груди. Устроившись на её руках поудобнее, кот благодарно замурлыкал.

– И всё-таки мне ничего не приходит в голову, кроме конкурентов, плетущих сети за спиной Ариадны, – настаивал Морис.

Мирослава улыбнулась.

– Придумать что-то другое трудно, – сказал Миндаугас, – вы можете представить себе проблемы, которые имеются у человека, но он о них не догадывается?

– Если поднапрячь воображение, то можно придумать некоторые…

– А если всё-таки вернуться к бизнесу Незвецкой.

– Дался тебе её бизнес!

– И всё-таки. Хотелось бы узнать, как он у неё появился. Явно не от отца. А про мать она говорила, что она педиатр…

– Давно не работающая по специальности. А с бизнесом клиентки лично мне всё ясно. Организовать его ей в какой-то мере помог отчим.

– Вы в это верите?

– Верю. Отчим растил девочку, и своих родных детей у него нет. Так что Ариадна для него свет в окошке.

– Так, может, это он убил Гусарова? – сделал смелое предположение Морис.

– В честь какого праздника? – удивилась Мирослава.

– Чтобы, как вы выразились, не делить с ним свой «свет в окошке».

– Волгина рассмеялась.

– Делил-делил столько лет и вдруг бабах! И всё решил одним махом?!

– Мало ли… Может, у него накопилось.

– Сомневаюсь. Отчим Ариадны Борисовны Георгий Степанович Тактолызин не какой-то там скучающий на скамеечке пенсионер, а человек занятой. У него кроме дочери и её семьи есть любимая жена и собственный бизнес.

– Да, пожалуй, я погорячился, – согласился Морис.

– Я тоже так думаю, – улыбнулась Мирослава.

– А кстати, почему Ариадна не взяла фамилию отчима? Ведь он растил её.

– Тем не менее её собственный отец не отказывался от дочери и принимал в её жизни активное участие. И уж никогда бы Борис Аввакумович, насколько я понимаю его характер, не дал бы согласия на усыновление ребёнка Тактолызиным, будь тот хоть семи пядей во лбу.

– Я бы тоже не дал, – согласился Морис.

Мирослава фыркнула, а Миндаугас продолжил:

– Кроме отчима и матери у Ариадны есть тётушка Тамара Ивановна Семыкина.

– Тётушка она отцу Ариадны.

– Всё равно, – не отступал Миндаугас, – и племянники.

– Сомневаюсь, что от них могли грозить Ариадне какие-либо неприятности.

– Может, кто-то из них игрок, наркоман или просто набрал кредитов в банке.

– Все эти родственники, скорее всего, относились в первую очередь к самому Гусарову. Но он говорил именно о дочери.

– Может быть, потому, что сам он помочь бедолагам никак не мог, и за деньгами пришлось бы обращаться именно к Ариадне.

– Деньги не могли быть для Ариадны проблемой…

– Ну почему же, – не согласился Морис, – отдавать крупную сумму денег, зная, что назад они никогда не вернутся, для многих большая проблема.

– Что-то ты у меня стал слишком меркантильным, – решила уколоть его Мирослава.

– Я говорю не о себе.

– Я понимаю, – продолжала улыбаться она.

– Но не будете же вы спорить с тем, что для собственного спокойствия нам не помешает проверить родню Ариадны.

– Не буду, – согласилась Мирослава. – Вот ты этим завтра и займись.

– Договорились.

– Обвинение в убийстве пока не предъявлено никому.

– Никому.

– У вашего, как выразился Шура, друга ситного Абашкина, – невольно улыбнулся Морис. Мирослава при этом погрозила ему кулаком. Но Миндаугас не дал себя сбить. – Нет даже подозреваемого.

– Может, и нет, – равнодушно отозвалась Мирослава.

– Но если он узнает о Кристине Крайновой и её дочери Регине, то подозреваемая у него тотчас появится. И вы догадываетесь кто.

– Не смотри на меня так, я не собираюсь сливать Абашкину информацию о Крайновой.

– Но если Катя догадывалась о Кристине, то она и впрямь могла подстеречь мужа и ударить его, а потом лечь спать.

– Если у неё стальные нервы, то, пожалуй, могла бы. Но таксист сказал, что, пока он вёз клиента, Гусарову кто-то позвонил.

– Этим кем-то и могла быть Екатерина Гусарова.

– Таксист думает, что звонил Гусарову мужчина.

– Он может ошибаться.

– Может. Но всё-таки с женой мужчина разговаривает иначе, чем с каким-то мужчиной.

– Гусаров мог рассердиться на жену за то, что она позвонила ему, а не легла спать, как он ей велел.

– Мог. В таком случае он должен был накричать на неё или, как воспитанный человек, сделать простой выговор.

– Возможно, но не факт.

– Знаешь, Морис, хватит нам с тобой гадать на кофейной гуще. И не забывай, что следователь просто не мог не проверить телефон Кати. Если бы она звонила мужу, то это уже было бы известно.

– Она могла позвонить с левого номера.

Мирослава фыркнула, а потом сказала:

– Нам с тобой нужно собрать ещё какую-то информацию. И, кстати, ты забыл об Андрее.

– Об Андрее?

– Ну да, об Андрее Незвецком. Он тоже родственник Ариадны по мужу. Деверь называется. И вполне возможно, что проблемы у неё могут возникнуть из-за него.

– С чего бы?

– Он живёт с ними. Помогает в организации выставок, продаж и прочего её мужу Илье Незвецкому. Надо думать, что он посвящён во все дела супружеской пары.

– И что?

– А то! Он уже взрослый мальчик. И ему вполне могло надоесть находиться в тени брата и в зависимости от денег Ариадны.

– У него нет своих денег?

– Этого наверняка я не знаю. Предполагаю, что он неплохо зарабатывает, являясь как бы представителем брата. Но это явно не те огромные деньги, которыми ворочает Ариадна Борисовна.

– Ну, допустим, – неохотно согласился Морис, – но я всё равно не понимаю, с какого бока здесь Гусаров. Его-то за что убивать?

– Он мог каким-то образом узнать об афёре, замышляемой Андреем. И тому ничего не оставалось, как избавиться от него.

– Круто! Видно Незвецкий-младший умудрился сильно вам не понравиться, – рассмеялся Морис.