— Вы ранены? — склонился надо мной незнакомый фавн в полицейской форме.

А посмотрела на него и ничего не смогла ответить.

***

— Пульс есть! — услышала я где-то совсем рядом. — Быстрее, на каталку его!

— Алес?.. — я обернулась в ту сторону, где нашла мужа. Из моего горла вырвался только какой-то сип, вовсе не похожий на человеческий голос.

— Госпожа, как вас зовут? — пытался достучаться до меня молодой полицейский. — Что случилось?

Я не могла больше смотреть на говорившего, только качала головой. А потом помню резкую вспышку боли в сердце, как будто его заживо выдирали из меня. Схватилась за грудь, ловя воздух ртом.

— Врача сюда!

Мужской голос — последнее, что помню. А потом меня накрыла темнота.

***

Я медленно приходила в себя под писк медицинских приборов. Разлепила глаза, было очень светло. Из окна светили яркие солнечные лучи. Поморщилась. Грудь болела.

В поле зрения возникло знакомое лицо.

— Доктор Лендриж? — не поверила я глазам.

Голос не слушался. Фавна поднесла мне стакан воды с трубочкой, я сделала несколько глотков и уже более четко спросила:

— Где я? Что вы здесь делаете?

— Вы в больнице северного округа Липорта, — объяснила она. — А я тут работаю в скорой помощи, когда не нахожусь на вахте в тюремной больнице. Ания, у вас была остановка сердца.

Вот почему так все болит. Значит, делали непрямой массаж, а может — и дефибриллятор использовали.

Хотела поднять руку, но поняла, что она пристегнута к кровати наручниками. Я непонимающе уставилась на врача. Она нервно облизала губы.

— Ания, вы помните, что случилось до вашего приступа?

Пока она не спросила, память как будто щадила меня. Но стоило врачу задать вопрос, как с сознания спала пелена. Приборы вокруг опасно запищали.

— Госпожа Василевски! Ания, успокойтесь! — она быстро подошла, взяла с тумбочки шприц и ввела мне что-то в катетер, который, заклеенный пластырем, торчал из вены.

Сердечный ритм стал ровнее. Я почувствовала, как меня клонит в сон.

— Отдохните. Вам сейчас нельзя волноваться.

В следующий раз я пришла в себя, когда солнечные лучи не проникали в палату, на улице уже темнело. Меня подключили к капельнице, которую сейчас проверяла медсестра. За время, проведенное в больницах, я уже безошибочно могла определить, кто из старшего, а кто из младшего медперсонала. Она испуганно глянула на меня, возможно, всему виной наручники, которыми я была пристегнута, и направилась к выходу, бросив торопливое:

— Позову доктора Лендриж.

Вот уж не думала, что в таком скором времени придется испытать эти железные браслеты по-настоящему… Я вспомнила о Греге и принялась шарить глазами по палате, надеясь найти телефон, чтобы написать полковнику, но гаджета нигде не было.

— Добрый вечер, Ания, — снова вошла фавна.

— Где мой телефон?

— Сожалею, но вам он не положен.

— Ч-что вы имеете в виду? — не поняла я.

Врач глубоко вдохнула, собираясь с мыслями.

— Вас подозревают в убийстве и покушении на убийство.

— Меня… Что?..

Память возвращалась толчками. Приборы снова запищали. Но когда врач уже дернулась ко мне, я остановила ее.

— Я… Я сейчас… не надо больше успокоительного.

Закрыла глаза и стала медленно дышать, как на медитации во время йоги. Это действительно помогло. Когда я открыла веки, врач стояла на том же месте.

— Мой муж — он жив? — голос дрожал.

— Да, но он в коме. Потерял много крови.

— А кто… ну, та девушка, которая… — я сглотнула, но взяла себя в руки. — Которая была в моей квартире?

— Я думаю, об этом вам лучше поговорить со следователем, он давно ждет, пока я разрешу ему с вами побеседовать. Только мне для начала нужно удостовериться, что вы в состоянии это сделать.

— Не знаю, — честно призналась я. — Ничего не понимаю… Я вернулась из командировки домой, а там… все в крови… — закрыла глаза свободной рукой, чтобы не расплакаться.

— Вот об этом и расскажете полиции, хорошо? — видя мое состояние, она присела ко мне на край кровати. — Я верю вам, Ания.

— Доктор, можно задать вам один вопрос?

— Конечно.

— Почему вдруг остановка сердца? Ведь все было идеально. Мой врач две недели назад проводил обследование и заключил, что я полностью здорова. Даже иммунодепрессанты отменил. У здоровых людей не бывает остановок сердца.

— Сердечно-сосудистые заболевания — это самая распространенная причина смерти во всем мире, вам ли не знать? — мягко сказала врач. — Такое действительно может произойти даже у самого, казалось бы, здорового человека.

— И все же. Я никогда в жизни не чувствовала себя настолько хорошо, как там, в тюрьме. Почему так?

— Что вы имеете в виду? — насторожилась Лендриж.

— Я в прямом смысле почувствовала, что живу: появилось очень много энергии, сна мне теперь хватает всего несколько часов, особенно когда рядом… — я резко замолчала, понимая, что доктору вовсе не нужно знать о моем романе с ее руководителем.

— Рядом с кем, Ания?

— Неважно, извините.

— Нет, это важно, — она взяла меня за руку. — Я, кажется, могу дать объяснение вашему состоянию. Но мне нужно, чтобы вы вспомнили момент, когда оно началось. Ведь был такой? Сердце стало себя вести по-другому. Да?

Я вспомнила пресс-конференцию, на которой впервые увидела полковника, и кивнула.

— У фавнов есть один древний обряд… — заговорила она.

***

Я замерла.

— В последние годы его почти не проводят из-за необратимости. Ходили даже слухи о полном запрете его на законодательном уровне, — продолжила врач.

Я ничего не понимала. При чем тут обряды? Каким боком это относится ко мне? Но все же слушала затаив дыхание.

— Эта та информация, которой фавны предпочитают не делиться с людьми.

— Почему?

— Часть нашей религии, — пожала плечами женщина. — Многие до сих пор придерживаются старых верований.

Я вздохнула. Действительно, фавны взаимодействовали с людьми. Многие перебирались жить на Землю. И все же об их обычаях и традициях мы пока знали ничтожно мало. Этот народ не горел желанием делиться с людьми тем, что делало рогатых самобытными.

— Но теперь в вас бьется сердце одного из нас, и, думаю, вы имеет право знать. Только, Ания, я прошу вас не распространять эту информацию. Дайте мне слово.