– Д-да, – неуверенно ответил Юнген, с ужасом заметив, что утратил свой голос, променяв его на звук, сродни скрежету шестеренок.

– Ты вне расписания, что-то произошло? – все еще невинно спросило оно.

– Д-да, – чуть запинаясь ответил Юнген. – Ваш брат, Старшее Творение…

– Люцифер, – с блаженной улыбкой поправило его ангелоподобное существо. – А меня будь добр звать Акхазриэлем.

– Прошу прощения, – если бы металлические тела могли выделять пот, то его бы уже давно закоротило. – Дело в том, что Люцифер покинул свой дом и пришел… мстить, я думаю.

– Расскажи мне все, дитя Творцов.

Переговоры со Средним Творением начались гораздо позже, чем предполагалось, а поэтому на связи с Юнгеном остался лишь Мастер Перемещений. Дрей и Захлен же пытались связаться с другими странами, чтобы предупредить о возможной угрозе. Но первым оказался Люцифер.

Его сухой голос звучал в сознании каждого живого существа на планете. Он предупреждал, нет, обрекал всех на мучительную смерть. Жертвуя своим телом, он обретал силу, способную убивать даже на таком расстоянии. А разрушения, что он причинял приносились в жертву еще большей силе. Цепная реакция, которая медленно, но верно уничтожит все на своем пути.

Находясь на нижнем этаже под городом Эинс, Мастера чувствовали себя в безопасности, но прекрасно осознавали, что если им и удастся выбраться из этого апокалипсиса, то мир уже не вернется к прежнему виду.

Внезапные смерти начали легкими вспышками шагать по планете. У них все еще есть шанс. Акхазриэль. Он согласился. В Зал Врат вновь направили работников.

С обратной стороны планеты можно было наблюдать уникальное явление: посреди ночного неба сияла янтарная звезда, затмевая своим светом все остальное. Она пульсировала и притягивала взгляды, и, как все опасное, совсем такой не казалась.

На орбите, недалеко от одной из лун, расположился «демон». Его кожа, похожая на бронированные пластины сияла, будто где-то глубоко внутри тела разожгли магический костер. На левой руке отрастали пальцы, принесенные в жертву, чтобы получить возможность убивать на таком большом расстоянии. Люцифер упивался мощью, проводником которой он стал. Может медленно, но он уничтожит эту жалкую планету и всех тех, кто возомнил себя Творцами.

В качестве особого развлечения, он пользовался недавно приобретенной силой проникать в чужие умы, чтобы наслаждаться страхом тех, рядом с кем произошла «жатва».

Впрочем, он не мог сказать, что это хоть как-то трогает струны души, потому что сам процесс убийств не был изощренным. Случайно выбранная жертва буквально сгорала в янтарном свете, теряя себя быстрее, чем успевала опомниться. Скучно, но эффективно. Любая импровизация сопровождается затратами энергии, что замедляет процесс, отодвигая такой желанный исход.

Занимаясь этим, в голову Старшего Творения начали медленно проникать сомнения. Правильно ли он поступает? Обосновал ли его гнев? Настолько ли ужасным было обращение Творцов? Подобные мысли подрывают уверенность, возвращая на верный путь. Найдись сейчас кто-то, кто упрекнул бы его – катастрофа была бы закончена.

Именно в этот удачный момент, приспособившийся к пустоте и невесомости космоса Акхазриэль поравнялся со старшим братом. Он молча взирал своими янтарными глазами на унылый вид планеты, не спеша что-либо предпринимать.

Молчание тяготило Люцифера. Он понимал, что если завяжется бой, то его сияющий брат окажется серьезным противником. А потому, скорее всего ему стоит сдаться. И все же ему было интересно, что предложили Творцы за возможность его остановить.

Но его опередил Акхазриэль, обратившись телепатически:

– Не слишком ли скучно?

– Я бросил все силы на эффективность, – помедлив отозвался «демон».

– Будь я на твоем месте, я бы заставил их страдать и бояться, – равнодушно заметил «ангел».

Они умолкли, каждый думая о чем-то своем.

– Ты совсем раскис, – звенящий голос раздался в голове Люцифера. – А что было бы, пришли они сюда младшего? Ты бы просто сдался, признав, что был не прав?

– Скорее всего, – бурое тело теряло янтарный свет. – Он же ничего не умеет. Только и может, что разговаривать.

– Бесполезный, – кивнул Акхазриэль. – И они тоже так считают. Поэтому послали меня.

– И что ты сделаешь? – почти утратив волю, спросил «демон».

– Что за вопросы? – надменный голос залился трелью смеха. – Я помогу тебе. Они посмели запечатать мое сияние в каком-то скучном месте, а потом оказались настолько тупы, чтобы принять мою вежливость за лояльность!

Тело «ангела» стремительно уменьшалось в размерах, сравниваясь с ростом Люцифера и излучая мощное янтарное свечение. Разведя руки в стороны, он не сдерживал себя, чувствовал каждую ниточку времени, чувствовал сложный клубок истории лежащей под ногами планеты.

– Я заставлю их страдать во много раз сильнее меня! Я изменю их маленький круглый мирок, превратив ее в бездну отчаяния! Можешь и дальше заниматься своим скучным геноцидом, я же заставлю горы стать впадинами и обратиться против населяющих их букашек!

Люцифер со страхом смотрел на своего брата, но чем дольше он слушал его, чем больше вспоминал ярость, что копилась в нем, тем сильнее становилась его месть. Две янтарные звезды в ночном небе в тот день превратились в новый символ, знамение, означающее приближение апокалипсиса.

Планета изнывала под напором Акхазриэля: леса молодели, горы становились равнинами… Но эти изменения не были правильными, они шли вразрез с законами, и малый изъян копился и рос где-то глубоко в центре ядра. Он рос, а вместе с ним катастрофы медленно выползали на поверхность. Литосферные плиты трескались, испуская мистическое янтарное сияние, небеса, словно калейдоскоп, лопались, неестественно преломляя свет, окрасившись в рыжий цвет. Планета молила о помощи. Планета изнывала от изъяна, который подобно болезни сковывал ее и медленно убивал.

Но он же стал и спасительным кругом: достаточно разросшись, он лопнул словно пузырь, смешав клубки и нити времени в непредсказуемом хаосе, которого не могло предсказать даже Среднее Творение. Израненная планета, не дождавшись помощи извне, обрела способность помочь себе самой…

Юнген открыл глаза. Он снова находился в капсуле, которая не спешила открываться. Он больше не чувствовал того страха, что накатил перед ее закрытием, но теперь он не мог привыкнуть к своему собственному телу. Еще помня трудности пребывания внутри аватара, молодой специалист медленно привыкал, восстанавливая бессознательное дыхание. По мере этого янтарная дымка рассеивалась, а затем с легким звуком выхода пара открылась и сама капсула.

Юнген ощущал себя посвежевшим, словно очнулся от очень долгого сна, но при этом больше всего ему сейчас хотелось дойти до кровати. Он понимал, что не сможет заснуть, но где-то глубоко внутри засело чувство, какое возникает во время вынужденного безделья: нет сил чем-либо заняться, а отдыхать уже устал. Пока одна часть его личности где-то