похищения Алексея, она по разным, в том числе и физиологическим причинам не могла участвовать в преступлении против Сикорских и Ермилова. Мы арестовали ее гаджеты и не обнаружили ни одной улики.

– Я, конечно, не следователь, – заметила Алена, – но детективные сериалы смотрю. Так там для преступника главное – придумать себе алиби и обмануть следствие.

– Тонкое наблюдение, – восхитился Земцов. – И увесистый камень в наш огород. Знаете, я соглашусь с вами. Именно по этой причине мы не выпускаем Серафиму Петруничеву, она же Стелла Стар, из-под своего контроля. Но вы не против, если мы приступим к теме нашего разговора?

– Я слушаю, – пожала плечами Алена. – Не представляю, о чем я могла бы вам рассказать.

– У вас хорошая память, Алена Викторовна? – задал неожиданный вопрос Земцов.

– Отличная, – самодовольно ответила Алена. – Я никого и ничего не забываю.

– Ок. Тогда для вас будет не очень сложным вспомнить всех людей, с которыми вы говорили о своем муже. Обо всем, что с ним связано. О работе, фирме, его друге, отношении к семье Сикорских, об усыновленном Сикорскими ребенке. Сразу попрошу упорядочить ответы. Кто, когда, при каких обстоятельствах, о чем конкретно шла речь. Какую информацию сообщили вы и какая реакция, какие сведения последовали.

– Ничего себе. Это уже не разговор, а настоящий допрос. – Алена даже покраснела от неожиданности. Она чувствовала себя униженной жертвой сыска, которому надо ее как-то использовать в своих целях.

– Понимаю вашу реакцию, но мы же хотим сдвинуть расследование с места. Я весь внимание: вспоминаем под протокол.

Алена не считала себя болтливой. Но в сложные моменты жизни, в минуты слабости ей, как и всем, бывает нужно получить чью-то, пусть формальную, поддержку, просто поделиться, выговориться… А работа такая, что косяком идут люди, которых она лечит не по одному году. Есть и соседи, которые звонят или забегают, чтобы получить профессиональный совет по своей проблеме. И все только рады, когда Алена доверительно рассказывает о каких-то свои сложностях, искренне стараются поддержать. А иногда хочется рассказать о хорошем, не то чтобы похвастаться, а просто уточнить свой статус благополучной женщины с любящим мужем, которого все так ценят как специалиста.

Список эпизодических собеседников получился длинным. Алена даже увлекалась и демонстрировала благодарному слушателю, какие мельчайшие подробности она способна запомнить после самого незначительного разговора. И, конечно, примерную дату, время, информацию о собеседнике. Земцов, как казалось Алене, был поражен. И всякий раз задавал один и тот же вопрос:

– Какую информацию о муже, о ситуации сообщили вы? Постарайтесь дословно.

На втором часу допроса Алена устало откинулась на спинку стула.

– Вы прямо как мой брат. Он услышит разговор с соседкой, у которой заболел зуб, а потом начинает меня пилить: «А зачем ты ей сказала, что прилетела СМС о том, что на карту упала зарплата? Какое ей дело, что за сообщение ты получила во время разговора? А зачем ты кому-то по телефону сказала, что муж купил дорогую посудомойку? Зачем кому-то знать, сколько у вас денег?»

– А кто у нас брат?

– Он не сыщик. Он просто нудный бухгалтер. Работает в нашей клинике.

– У вас одна фамилия?

– Нет, у нас разные отцы.

– Можно его фамилию, имя-отчество, адрес?

– Это еще зачем? – возмутилась Алена.

– Обычная процедура, – пожал плечами Земцов. – Вы называете человека, я уточняю данные.

– Николай Петрович Конюхов. Адрес…

– Отлично. Лошадиная фамилия. Простите за цитату.

– Это наконец все? – почти взмолилась Алена. – У меня мозги как будто сто раз прокручены в стиральной машине и потом прожарены в сушке.

– Да. Пожалуй, на сегодня достаточно. Продолжаем держать друг друга в курсе. Вы свободны, Алена Викторовна.

Алена встала, едва кивнула ему и уже в коридоре выдохнула:

– Хамье. Вы свободны… Нашел себе девочку для битья и допросов с пристрастием. Два часа ни о чем. А у него служба идет.

Часть шестая

День Ирины

Что-то произошло с жизнью Иры. Все изменилось: ее время, нервы, отношение ко всему вокруг и к себе самой. Поверхностные изменения легко заметить любому. Ирина хваталась за какую угодно работу, искала частных учеников и клиентов, даже без стеснения уводила их из-под носа коллег. Она, как маниакальная скряга, отпускала себе несколько часов на сон, экономила каждый рубль на покупках. Ира забыла, что такое бездумно, расслабленно сидеть на балконе с большой чашкой кофе со сливками и просто отдыхать: не от усталости, а от всего, что было, что существует и что только может случиться.

Однажды на работе она поймала на себе внимательный, изучающий взгляд Марины и спросила:

– Со мной что-то не так?

– Все не так, – как всегда, веско произнесла Марина. – Я бы назвала это психологической холерой. Ты куда-то и зачем-то рвешься, несешься, а я не вижу ни отправной точки, ни цели. Есть догадки, но они, в общем, слабые. Не поделишься? Может, что-то со здоровьем, возможно, последствия перенесенного стресса во время нашего участия в поисках Алексея… Но реакция на второе чрезмерна, на мой взгляд.

– Здоровье в порядке, если ты подозреваешь, что я сошла с ума, – спокойно ответила Ирина. – Да и реакция… Это было потрясение, но я его пережила. У меня другое, Мариш. Вдруг на мозги, на сердце упала огромная, страшной тяжести ответственность, а я слишком ничтожна, чтобы с нею справиться. Мне кажется, я должна закалить себя до степени скалы и заработать столько денег, чтобы хватило на много дней возможных или неизбежных событий и бед. Не моих бед… Они просто станут моими. Я, наверное, утратила даже способность внятно объяснять…

– Да нет, не утратила. Я только уточню: ты полюбила Алексея за его муки? Ты хочешь их разделить? И второй, быть может, более важный вопрос. Ты влюбилась в этого прелестного Ваню, за которым