И, конечно, я не рассчитывала на то, что получила.

В ответ на откровения по поводу моих страданий я приняла сокрушительную волну голосов, говорящих: «Ты не одинока» и «Мы и так подозревали, что у тебя не все дома. Мы по-прежнему остаемся с тобой». «Я горжусь тобой». Громче всего был шепот, который становился с каждым днем все громче и громче, шепот тысяч и тысяч людей, подползших к обрыву и нерешительно прошептавших: «Я тоже. Я думал, я такой один». Потом шепот превратился в рев, а рев превратился в гимн, который помог мне преодолеть самые мрачные моменты в моей жизни. И только благодаря этому я прокатилась на этой волне не в одиночку.

У меня есть папка под названием «Папка двадцати четырех». Внутри лежат письма от двадцати четырех людей, которые активно занимались планированием своего самоубийства, но не стали этого делать и обратились за помощью – не из-за того, что я пишу в своем блоге – а благодаря потрясающей реакции людей, которые читали меня и сказали: «Я тоже». Они были спасены людьми, которые написали о том, как покончили с собой их мать, отец или ребенок, которые всеми силами старались убедить их не слушать ту ложь, которую говорит тебе твой больной рассудок. Они были спасены людьми, которые поддержали их, поделились с ними песнями, стихами, поэмами, талисманами и мантрами, которые помогли им самим, а значит, могут помочь и незнакомцам, нуждающимся в них. Среди нас живут двадцать четыре человека, которые по-прежнему с нами только потому, что люди были достаточно смелыми, чтобы поделиться своими страданиями, и достаточно отзывчивыми, чтобы убедить других в их значимости, либо кто-то просто сказал:

Во время моего тура – презентации моей первой книги меня часто спрашивали, сожалею ли я о том, что предала огласке свои страдания, и мой ответ был прежним… Эти двадцать четыре письма – лучшая награда, которую я когда-либо получала за свою писанину, и я никогда бы не получила ни одного из них, если бы не все эти потрясающие люди, которые помогли спасти их жизни. На самом деле я невероятно везучая и благодарна за то, что являюсь частью движения, сотворившего столько добра.

И это не прекращается.

Когда я впервые начала рассказывать про свою «Папку двадцати четырех», я была поражена, как много людей на автограф-сессии шептали мне на ухо, что они были двадцать пятым. Была одна пятнадцатилетняя девочка, которая пришла вместе с родителями. Женщина с двумя маленькими детьми. Мужчина, решивший вместо самоубийства записаться на психотерапию, привел с собой всю свою семью.

Получается, что они спасли и меня тоже. Вот почему я продолжаю говорить про психические расстройства, даже рискуя отпугнуть людей или оказаться ими осужденной. Я пытаюсь быть откровенной по поводу своего стыда, потому что откровенность придает сил, а также помогает обрести понимание. Я знаю, что если во время выступления у меня случится приступ паники, то смогу спрятаться на минутку за трибуной, и никто не станет меня осуждать. Они и так знают, что я сумасшедшая, но они все равно любят меня, несмотря на это. На самом деле, именно за это меня некоторые и любят. Потому что есть нечто восхитительное в том, чтобы смириться с чьими-то недостатками, особенно если это позволяет тебе принять свои собственные и дает понять, что именно эти недостатки и делают нас людьми.

Я переживаю, что другие дети будут издеваться над моей дочкой, когда станут достаточно взрослыми, чтобы читать подобные книги, и узнают про меня. Иногда мне кажется, что лучше залечь на дно и перестать размахивать плакатом с надписью «Я безумная и горжусь этим». Но на самом деле я не думаю, что когда-нибудь опущу этот плакат, по крайней мере до тех пор, пока кто-нибудь не вырвет его у меня из рук.