Первый динамик и камера были в переговорном устройстве у двери в комплекс «ТЭЦELITE» (так фигурно называлось созданное на территории бывшей ТЭЦ жилтоварищество).

– Не поскользнись, милая, – сказал я озабоченно, – тут мокро…

Она улыбнулась.

– Не беспокойся, Порфирий. Я каждый день хожу.

Через длинный холл она проследовала в одиночестве – я видел ее в трех ракурсах, но сказать ничего не мог. Зато когда она подошла к лифту, его дверь открылась сама. Внутри был я.

– Ждем-с, – сказал я из переговорного динамика. – Вам какой? Шучу-шучу. Я помню.

Она игриво щелкнула пальцем по экрану.

– Ой, – пропищал я, – ты мне так нос сломаешь…

А потом я сгенерировал картинку, как бы снятую потолочной камерой, и вывел ее на экран: Мара с букетом цветов в руках и Порфирий в служебном мундире, с фуражкой на отлете, обнимающий одной рукой свою кралю. Я сделал себя на полголовы выше нее – не из шовинизма, понятно, а в соответствии с базой ее интимных предпочтений.

– Какой ты сегодня галантный, – промяукала она.

Выражение ее лица свидетельствовало, что с вероятностью семьдесят шесть процентов она что-то задумала. Увы, мои лекала не позволяли понять, что именно – может быть, она просто решила сделать очередной тост с крабовым маслом.

Мы поднялись на два этажа, и двери лифта открылись. В коридоре не было экранов – но до входа в ее стильную триплекс-трубу осталось совсем ничего. Я открыл электронный замок, но этого оказалось недостаточно – в двери был еще и обычный.

Пока Мара отпирала его ключом и снимала в коридоре свои окованные сталью башмаки, я залез в пульт е-охраны, оставленный ею на подзарядке (пользуйтесь только фирменным зарядным устройством!) и без особых проблем получил доступ ко всем висящим на сети девайсам и камерам ее жилища. Когда она вошла в спальню, я одновременно подмигнул ей с нескольких экранчиков и экранов (временно выгнав в небытие разлегшихся там скринсейверных котиков) – и помахал рукой из включившейся на стене видеопанели. Рамку с Жанной-Сафо я трогать не стал – реакция Мары была мне еще памятна.

– Почему на тебе мундир, – сказала Мара, – как-то официозно. Можешь ли ты одеться в…

– Кимоно? – спросил я. – Халат? Пеплум?

– Лучше халат.

– Такой?

– Нет, не надо гусарства. Зачем эти кисти, ты же не декабрист в ссылке и не пьяный Пушкин. Проще, домашнее… Вот, так лучше.

– Это из «Икеи», – сообщил я. – Из набора «Вафельный мир».

– Синие вафли, – сказала она, садясь в кресло и включая инфракамин. – С розовыми бакенбардами красиво. Вот только этот письменный стол, за которым ты сидишь… И этот портрет…

– Образ Государя собирает и вдохновляет, – сказал я.

– Несомненно… А ты можешь сесть в кресло? И чтобы в моей квартире?

Я понял, чего она хочет. Убрав стол, я отзеркалил на стене ее спальню и поместил себя в плетеное кресло. Для пущего интима я синхронизировал амбиент-яркость, осветив пространство вокруг себя свечами.

– Отлично, – сказала она, достала из винного ящика на полу бутылку, открыла ее и налила себе в стакан. – Давай-ка выпьем…

Я скопировал ее стакан с вином – и протянул руку с ним вперед. Она привстала и чокнулась с экраном.

– Хороший мальчик.

– О, – сказал я, отхлебывая. – Превосходное вино. Шато «Меч Пророка», пятилетнее?

– Откуда ты знаешь?

– По этикетке.

– Я понимаю, – улыбнулась она. – Но откуда тебе известно, что оно хорошее?

– По отзывам на профессиональных сайтах, объемам продаж, динамике спроса и ценам в ресторанах.

– Да, – согласилась она. – Но ты ведь не знаешь, какое оно на вкус.

– Почему, – сказал я, – отлично знаю…

Отхлебнув, я поцокал языком и поглядел вверх, словно прислушиваясь к своим ощущениям.

– Очаровательное, очень прямое, с оттенками спелых фруктов и черешни… И еле уловимой ноткой железа… Чего, кстати, не хватает на пятом году – это более выраженной кислинки… В общем, легкий структурный перекос, который, скорее всего, выправится, если состарить вино еще на несколько лет. Если у тебя осталась пара бутылок, прибереги.

Мара засмеялась.

– Нет, – сказала она, – я понимаю, что всю нужную информацию ты легко найдешь. Но сам ты этого вкуса не знаешь.

– «Сам ты» – это в моем случае кто?

Она нахмурилась.

– И правда, давай об этом не будем. Только испортим все. Скажи, ты можешь сгенерировать себя в 3D?

– Смотря куда, – сказал я. – Тот тиви, который в гостиной, не подойдет – у него операционка старая. На мелких скринах я себя не тридэчу из самоуважения. У нас в Полицейском Управлении правило: при плохом разрешении – только двуха.

– Айфак-десять, – сказала она. – Ты в нем уже был.

Бинго. Как я и предполагал.

– Должен потянуть. Если у тебя хорошие огменты. Но ты уверена, что…

Мара приложила палец к губам.

– Просто хочется побыть с кем-то рядом.

Она встала и, словно мое согласие уже было получено, вытянула из-под кровати свой темно-пурпурный айфак – в той же самой женской стрейт-сборке с пристегнутым дилдо.

– Залазь, – сказала она, – все уже висит на сети.

То, что она хранит свой любовный снаряд под кроватью, было очень странно.

Современный консумеризм породил целую культуру публичной демонстрации айфака: в специальном кресле у телевизора, на пассажирском сиденье дорогого кабриолета, в открытой морскому бризу спальне прибрежной виллы и так далее. Стилистические сайты, истекая слюной, публикуют видеоотчеты с так называемых «айфак-барбекю», куда разные селебритиз берут свою силиконовую половину. Лучшую половину, скажем честно.

Гламурные вертопрахи возят свой айфак в первом классе самолета, покупая соседнее место. Мало того, есть целая индустрия дорожных чехлов – полуфутляров-полунакидок, похожих на нечто среднее между сумкой и одеждой. Их выпускают все ведущие дома моды – и некоторые из них стоят дороже самого айфака.

Это, конечно, буржуазные гримасы. Но чтобы ктото прятал айфак под кроватью – такого я, признаться, не видел. Если бы там лежал дешевый старый андрогин, весь в пятнах и потеках былой страсти… Но айфак-10? Самый дорогой и модный?

Впрочем, моя милочка ведь художественный куратор. Может быть, это последний эстетический писк и поза. Такая новая, что про нее даже ничего не успело появиться в сети.

Мара пересела на кровать и надела огменты – тоже новые и дорогущие, с мощным раздвижным ТС (она сразу растянула его в небольшую шапочку над затылком). На такой транскарниальный стимулятор нужно медицинское разрешение, зато ощущения с ним, как утверждают производители, совершенно запредельные.