Щеки горели, полыхали огнем.

С трудом переводя дыхание, распахнула окно, впуская в комнату холодный невский ветер, запах свежего огурца и корюшки. Грудь высоко поднималась, на разгоряченную кожу падала сырая взвесь, покрывая словно вуалью.

«Как теперь быть?».

«Собраться, съехать? Куда?»

Одна мысль — к Ираиде.

В кухне что-то с шумом грохнулось.

«А почему я должна сбегать?» — холодный ветер помогал расставить смешавшиеся мысли по местам. — «Что такого произошло?»

«Тебе понравилось, вот что», — внутренний голос не позволял врать самой себе. В ее жизни никогда не было таких поцелуев. Когда-то, в самом начале романтических отношений с Олегом, ей нравились его несмелые намёки. А потом его властные нахрапистые ласки вызывали отторжение.

С Егором она на миг забыла себя.

Не осталось ничего, кроме его рук. Она и сейчас ощущает их на своей талии.

Пальцы хранят его тепло, острый мужской аромат соленого ветра и легкие дубовые нотки.

Стеша закрыла глаза, ловя себя на мысли, что огненный фейерверк разгорается теперь с новой силой от воспоминания о нем.

В голове мерцал маятник: принять решение. «Мне кажется, ты будешь моей», — так он сказал минуту назад? Он в это верит. А она? Она хочет этого?

Сердце замерло в ожидании ответа как приговора. На губах застыло сомнение.

На столе коротко завибрировал телефон, подсказывая о входящем сообщении.

Стеша машинально потянулась, активируя экран.

«У меня есть чай и сухари, пошли киношку смотреть, пока Митька не пришёл?»

На душе стало легко, губы растянулись в улыбке.

Ответ пришел сам собой. Конечно, хочет. Она хочет быть рядом с ним, этим сумасшедшим гусаром.

А потом они сидели в кухне, пили чай и хрустели сухариками.

Стеша сама не заметила, как оказалась рядом с ним. Как прислонилась к его груди. Как ее пальцы переплелись с его. Она чувствовала его дыхание, ловила осторожное касание губами макушки.

Он перебирал тонкие пальчики, холодные и испуганные в начале, доверчиво-податливые спустя мгновение, чувствовал, как что-то тает внутри неё. И улыбался.

«Мне кажется, ты будешь моей», — медленно переставало быть неосторожно брошенной фразой, превращаясь в реальность.

За которую ещё предстояло побороться.

* * *

15 апреля, 18–33

Москва

Татьяна Николаевна устроилась в сквере напротив офиса мужа.

Сегодня утром пробурчал:

— У нас совершенно разладились отношения, ты не находишь?

Татьяна растерялась. От неловкости поправила волосы, вспомнила, что прическа еще не сделана, макияж не нанесен, и выглядит она, скорее всего, как среднестатистическая домохозяйка. Мысль ввергла ее в шок.

Аркадий сумрачно смотрел на нее. После побега дочери и того разговора вечером, отношения, действительно, как у случайных пассажиров: холодное приветствие утром, сдержанная благодарность за приготовленный ужин. Каждый старался как можно времени проводить рядом с другим в одной комнате.

— Я тебе на свидание приглашаю. Сегодня вечером, — пробормотал. — Что скажешь?

Татьяна растерялась еще больше:

— На свидание? Меня?

Аркадий смотрел выжидательно и… краснел.

Супруга растерялась окончательно, зачем-то застегнула верхнюю пуговку на тонкой шелковой блузке.

— А… Куда пойдем?

— В кафе пойдем. Мороженое есть, — коротко отозвался Аркадий и добавил севшим голосом: — Как в молодости.

Как в молодости.

От этого сладко сжалось сердце.

Как в молодости — это когда они, на годовщину свадьбы голова к голове вычитывали меню, тайком считая под столом монетки.

Как в молодости — это когда цветы с клумбы и бегом от милиционера.

Как в молодости — это одна чашка кофе на двоих, жидкий борщ без мяса и перешитое из своей блузки Стешкино новогоднее платьице. Самое красивое в группе.

Татьяна зажмурилась от солнца.

Когда-то давно она также ждала его под дверью консультации, или у ворот института, в котором он преподавал. Вот точно так же на скамеечке, подставляя весеннему солнцу веснушчатое лицо. Господи, у нее ведь когда-то были веснушки…

Зачем она их выводила?!

Столько нервов, денег, сил, сожженная кожа, аллергия. Реабилитация. Борьба с пигментными пятнами. Зачем? Ради чего?

Аркаша даже не обратил на это внимание. Только смотрел как на незнакомую женщину.

Вот тогда-то, она это точно знала, чувствовала, их отношения и перестали быть прежними.

Выходит, веснушки были хранительницами ее семейного женского счастья…

Рядом остановился мерседес. Белый, роскошный, словно яхта олигарха.

Татьяна равнодушно наблюдала, как к машине подошла яркая блондинка: вьющиеся волосы (конечно, химия), тонкая накидка от Армани (ей не откажешь во вкусе), высокий каблук (когда-то и она бегала на таких).

Водительская дверь распахнулась, из нее выскочил высокий молодой парень, слишком ухоженный, под стать своему автомобилю. В нем все было «слишком»: слишком лучезарная улыбка, слишком дорогой костюм, слишком галантные движения.

Татьяна встала, сделал несколько шагов к проспекту, еще не веря своим глазам.

Блондинка прильнула к груди ухажера.

Откровенный поцелуй с хватанием за попку. Словно молодой человек желал ее съесть.

Татьяна невольно поморщилась и сделала еще один шаг к паре.

— Олег, рада тебя видеть, — позвала с издевкой.

Молодой человек замер, отстраненно оглянулся.

Их глаза встретились: жениха и несостоявшейся тещи. На губах Татьяны играла странная улыбка, не то торжествующая, не то угрожающая. В глазах притаилась холодная неприязнь.

— Что к нам давно не заходишь? Дорогу забыл?

Олег смутился, оправил идеально сидящий пиджак, приоткрыт пассажирскую дверь, незаметно подталкивая к ней удивленную блондинку. Та замерла.

— Да работы много…

— Работы? — иронично переспросила Татьяна и перевела взгляд на девушку. — Со своей знакомой не познакомишь?

Олег покраснел, икнул неловко:

— Это… знакомая. Просто знакомая, Татьяна Николаевна. Не стоит…

Девушка вспыхнула:

— То есть как «просто знакомая»?

— Катя, заткнись! — прошипел Олег, глядя на нее уничтожающе.

Блондинка побледнела.