Хотя придворных празднеств и не было, но Генрих твердо дал понять миру, что Бесси родила его ребенка. И все же крещение было таким же тайным, как и роды. Крестным отцом мальчика стал главный министр Вулси. Отцовство Генриха стало еще более очевидным, когда ребенку дали имя Генри Фитцрой. Рождение сына стало кульминацией романа Генриха и Бесси Блаунт, но одновременно и его концом. Через несколько недель король выдал ее замуж за Гилберта Тейлбойза, наследника Джорджа, лорда Тейлбойза из Кайма в Линкольншире[135].

А тем временем, поскольку супруга никак не могла дать королю сына и наследника, Генрих задумался о способах укрепления собственной династии другими путями. В первые годы своего правления, желая сделать свой двор самым блестящим в мире, он много средств потратил на создание центра культуры, искусства, роскоши и блеска. Не удовлетворившись множеством унаследованных им королевских дворцов, он решил построить новые. Генрих был самым страстным строителем среди Тюдоров. За время его правления количество королевских дворцов выросло с двенадцати до пятидесяти пяти. Большинство замков было построено в бургундском стиле. В их облике ощущалось влияние итальянского Ренессанса — «античные» орнаментальные мотивы.

Одним из самых ярких дворцов Генриха стал Нонсач в Саррее. Дворец должен был прославлять величие династии Тюдоров — отсюда и его название: в мире нет другого такого дворца. Дворец имел ряд внутренних дворов и высокие восьмиугольные башни по бокам. Все стены были украшены стукко. Неподалеку, в Уолтоне в Саррее, Генрих приобрел величественный особняк Оутлендс и превратил его в настоящий роскошный дворец. В центре Лондона Генрих «скупил все поля близ Сент-Джеймса и построил красивый особняк с парком и множество дорогих и просторных домов для великого наслаждения»[136].

Король также перестроил и украсил унаследованные дворцы. В самом древнем Виндзорском замке он переделал часовню Святого Георгия. Но Виндзор всегда казался Генриху мрачным, и бывал он здесь крайне редко. «Мне кажется, что я в тюрьме, — однажды пожаловался он. — Здесь нет галерей и садов, где можно гулять»[137]. Гораздо больше ему нравился Хэмптон-Корт. Дворец был построен Вулси, а затем передан Генриху, который активно занимался его перестройкой и расширением. Он построил величественный Большой зал, новые королевские покои, большую площадку для турниров, крытый теннисный корт и другие спортивные площадки. Он хотел иметь идеальный дворец для наслаждений и личного отдыха. Ко времени завершения работ в Хэмптон-Корте насчитывалось не менее восьмисот залов, украшенных гобеленами и обставленных изысканной мебелью. Этот дворец был создан для того, чтобы вызывать восторг.

Генрих заботился о том, чтобы все его дворцы были обставлены прекрасной мебелью и отделаны дорогими тканями. Король особенно любил гобелены. К концу его правления в королевской коллекции насчитывалось более 2000 гобеленов[138]. В одном лишь Хэмптон-Корте висело 430 гобеленов. Один цикл («История Авраама») оценивался в колоссальную сумму 8000 фунтов и по стоимости уступал лишь сокровищам короны[139]. Сотканные из шелковых нитей золотого, серебряного, красного, синего, зеленого и других ярких цветов, гобелены поражали воображение гостей и придворных — особенно в свете свечей.

Гобеленами и шпалерами, украшавшими королевские дворцы, занималась целая команда опытных мастеров. В нее входили двадцать шесть ливрейных портных и десять мастеров гобеленов. В отличие от тех, кто занимался королевской одеждой, эти люди работали лишь с июня по сентябрь. Их задачей было сохранение драгоценных гобеленов от жары и света. Это был редкий пример бережливости Генриха, который тратил деньги на свой гардероб, не считая.

В конце правления Генриха VIII была сделана опись его имущества. В ней числится 800 ковров, из которых сто являлись «великими коврами». То есть имели размеры 4,5 на 10,5 метра. Эти ковры использовались не только для полов, но и для столов. Многие были украшены тюдоровскими розами, античными фигурами и другими символическими мотивами. Один особо роскошный ковер был сплошь заткан золотыми и серебряными нитями. Центральная розетка и кайма из зеленого бархата были расшиты золотом и жемчугом, а в розетках из малинового атласа красовались белые и красные розы. Большинство окон в королевских дворцах имело ставни, но окна «тайных покоев» короля закрывались занавесями из драгоценных тканей.

Генрих много денег тратил на меха. Больше всего он любил роскошных соболей, которых ему доставляли из России. За время своего правления Генрих приобрел не менее 844 соболиных шкурок, многие из которых хранились в двух железных сундуках в старой сокровищнице дворца Уайтхолл. Многие шкурки были отделаны драгоценными камнями и другими украшениями. Одна из них, по описи, имела голову животного, выполненную из золота, с жемчугами в ушах и рубинами в глазах, и воротник из золота с четырьмя алмазами и четырьмя рубинами. На голове зверя были закреплены часы. Ноги соболя также были выполнены из золота с сапфировыми коготками[140].

В личных покоях короля царила безумная роскошь. Кровать, которая была заказана для его «темной спальни» во дворце Уайтхолл, дает представление о том великолепии, которым король окружал себя в часы уединения[141]. Полог и балдахин были выполнены из золотой и серебряной ткани, окаймленной пурпурной бархатной лентой и расшитой тюдоровскими розами, французскими лилиями и английскими королевскими гербами. Занавеси были сшиты из пурпурной и белой тафты, а вдоль швов была пропущена золотая лента. На туго натянутой основе лежало целых восемь мягких матрасов.