– Я как-то привык к приказам более уважительно относиться.

– Обычная ситуация. Кто где оказался, там и воюет. Тебя, кстати, лейтенант, как зовут? По имени… Я – Валентин.

– Лучше по фамилии. Я свое имя не люблю, над ним иногда смеются.

– Я не из смешливых.

– Вообще-то отец назвал меня Еремеем в честь своего друга детства. Имя мое происходит от древнееврейского Иеремия, хотя современные неоязычники пытаются доказать, что от имени бога Ярилы, и произносят его как Яримей.

– Тебя это обижает?

– Конечно. Неприятно, когда твое имя коверкают.

– Соглашусь, но это вопрос не насущный. Я с твоего разрешения буду звать тебя просто Еремей. А насущные вопросы у нас сейчас стоят очень острые. Определяю боевую задачу.

– Слушаю, командир! – Лейтенант Варсонофьев подобрался и даже слегка напрягся, только что стойку «смирно» не принял.

– Пока мы знаем только ущелье, где предположительно находится база эмира Хафизова, но точное место самой базы не знаем и не знаем, какими силами эмир располагает. Наша с тобой задача – проникнуть в ущелье и провести полную разведку. Мы их уже существенно «пощипали». Если сможем своими силами справиться с оставшимися бандитами – будем вступать в бой, не сможем – придется вызывать подкрепление. И есть еще одна маленькая, но важная деталь. Эмир Хафизов собирает у себя на базе других эмиров с их джамаатами не случайно. С ними проводит, согласно агентурным данным, специальные занятия некий американский психолог-гипнотизер, специалист по принудительному гипнозу. Я не знаю, что может тут делать гипнолог. Может быть, шахидов готовит, может, еще у него какая-то своя задача. Насколько известно в ГРУ, этот психолог носит звание полковника Агентства национальной безопасности США. И этого полковника необходимо захватить живым – или для дальнейшей работы с АНБ, или хотя бы для предоставления доказательств американского вмешательства в наши внутренние дела. Это моя персональная задача, и меня для нее специально бы выбрали, если бы я сам в это дело случайно не влез. Выбрали бы, поскольку я вообще не подвержен воздействию гипноза, абсолютно то есть. Значит, имей в виду… Если полковника захватим, он будет пытаться загипнотизировать охрану, поэтому постоянно должен быть при мне, я сам его охранять буду. Следующая важная задача, хотя и не такая важная, как первая, – захватить как можно больше эмиров в плен. От них мы должны будем узнать, что за занятия проводит с ними американский полковник. Что скажешь, Еремей, по душе тебе такая задача?

– Задача со множеством неизвестных… Признаться, затрудняюсь даже предположить, как такое разрешить.

– Будем думать по ходу дела, а пока пойдем в преследование. От нас, думаю, сбежало не много бандитов, они уже должны были добраться до ущелья. Но мы за ними гнаться не будем. Эмир Хафизов наверняка выставил еще заслоны. Это его обычная тактика. Постараемся их найти и дополнительно ослабить его силы. Для нас сейчас важно уничтожение каждого боевика, чтобы потом меньше пуль летело нам навстречу. Ночь не такая уж и длинная, а мы имеем преимущество в основном в ночное время. Это значит, что в дневное время, если такая возможность представится, будем отдыхать и только вести наблюдение.

– Надолго мы здесь застрянем?

– Надеюсь, нет. Но, по крайней мере, до полного выполнения задачи…

* * *

– Товарищ старший лейтенант…

– Слушаю тебя, Картошкин.

– Докладываю. Ведем наблюдение. Преследуем группу на дистанции меньше пятидесяти метров. Направляются целенаправленно в ущелье. Их эмир звонил куда-то, видимо, докладывал. Перед этим носильщики останавливались, прислушивались. Они и раньше останавливались и прислушивались к звукам боя. Сейчас слушают так, словно ждут продолжения, наверное, соображали, стоит ли им идти в поддержку кому-то. После звонка быстро двинулись в прежнем направлении. Я так понимаю, что получили приказ не вмешиваться в события.

– Ночного бинокля у них нет?

– Бинокль у них всего один – у эмира отряда. Но в темное время он к нему ни разу не прикладывался. Думаю, бинокль только дневной.

– Продолжай наблюдение. Забирай всех остальных с собой. Я попытаюсь с вами соединиться. Мы идем усиленным составом. Не спутайте с кем-нибудь.

– Я слышал, с вами «краповые»?

– Да. Они выделены нам в поддержку.

– У меня все, товарищ старший лейтенант.

– Работай в прежнем ритме.

Старший лейтенант Арзамасцев разговаривал на ходу. Перед этим вместе с лейтенантом Варсонофьевым они изучили карту и, решив, что бандиты должны отступать по руслу весеннего ручья, сейчас, скорее всего, сухому оврагу, двинулись объединенной группой спецназа в ту сторону. Там же, в этом же русле, недобитых бандитов, согласно логике, должны встречать другие бандиты, в бою не участвовавшие, и отправить их в ущелье к эмиру Хафизову, но заслон на случай поиска и преследования должны были бы оставить. Манеру ведения боевых действий «волкодавов» бандиты знали хорошо. Вцепившись, спецназовцы не отступают и не отстают, пока не добьют противника до конца. Заслоны должны были задержать преследование и вообще сообщить о нем. Это была обычная тактика Хафизова – выставлять оградительные заслоны, порой обрекая их на гибель, сам же он, услышав звуки стрельбы, уходил с основными силами, если столкновение с федералами казалось ему опасным. Посчитает ли он опасным столкновение в этот раз? Все зависело от того, сколько у Хафизова сил в наличии. Он ведь предполагает, что его могут атаковать только «краповые» составом своего взвода, пусть даже при поддержке снайпера или снайперов. Но эти снайперы, по мыслям Хафизова, представляют опасность в основном ночью, а днем он имеет возможность выставить в ответ своих снайперов.

Во взводе Варсонофьева тоже был свой снайпер, и винтовка у него была с ночным прицелом, только вот глушителя на винтовке не было. Это не позволяло использовать снайпера так, как использовал своего старший лейтенант Арзамасцев. А второй снайпер разведвзвода находился под командованием старшего сержанта Картошкина, группа которого уже вот-вот должна была бы приблизиться к входу в ущелье, и остальным предстояло их догонять. Таким образом, соблюдая скрытность, можно было пользоваться только винтовкой одного из снайперов. Это не позволяло действовать в полную силу, но младший сержант Толик Ратоборцев обладал такой завидной скорострельностью, что вполне мог бы заменить и двух снайперов. Кроме того, на его винтовке «ВСК-94» стоял не просто ночной прицел, но прицел тепловизионный, позволяющий определить тепловое излучение объекта, даже если он за камнем прячется, и вовремя найти засаду или просто пост противника.

Снайпер «краповых» по мере сил помогал, чередуясь с младшим сержантом Ратоборцевым в опережающих забегах и контролируя маршрут, когда напарник во время своего быстрого рывка смотреть вперед возможности не имел. Именно снайпер «краповых» первым заметил опасность.

– Пятьдесят метров вперед. Двое… Уже трое… Еще один подвалил… Стоят, совещаются, показывают в нашу сторону. Биноклей не имеют. Просто прислушиваются, словно ушами шевелят.