— Теперь давайте посмотрим, не возобновится ли кровотечение. Кора, распустите жгут.

Все напряженно смотрели, как Кора поворачивала ручку молотка, отпуская затянутую петлю. Бэленджер направил луч своего ручного фонаря — он был посильнее, чем у налобного, — на свеженаложенную повязку. Никто, казалось, не дышал.

— Такое впечатление, что у меня всю ногу колют иголками, — проворчал профессор.

— Это означает, что кровообращение возобновилось.

— Господи, как же болит и дергает.

Бэленджер продолжал смотреть на сверкающую пленку, туго сдавливавшую мясистое бедро, и молился про себя. Он опасался, что сквозь повязку начнет проступать кровь.

— На вид вроде бы неплохо. — Пленка сохраняла свой серебристый блеск.

Он взял профессора за запястье и снова проверил пульс. Сто двадцать. Поспокойнее, чем было. Конечно, ничего хорошего, но и не ужасно, особенно если учесть, что пришлось профессору перенести. И сквозь повязку все так же не проступает кровь...

— Да, вроде бы неплохо.

Он вынул из кармана сотовый телефон.

— Что вы делаете? — спросил Конклин.

— Хочу позвонить 911[11].

— Нет. — Профессор нашел в себе силы повысить голос. — Не делайте этого.

— У нас нет другого выбора, Боб, — ответил Бэленджер. — Вам нужна машина «Скорой помощи» со всем ее содержимым. Вас необходимо доставить в больницу. Зашить рану, ввести антибиотики, провести противошоковую терапию. Возможно, сделать электрокардиограмму. Если эту, с позволения сказать, повязку оставить надолго, она может вызвать гангрену.

— Вы не должны звонить 911.

— Но не можем же мы продолжать шляться по этому дому, когда вы в таком состоянии. То, что мне удалось немножко подлатать вашу шкуру, вовсе не значит, что вам больше не угрожает опасность.

— Нет, — все так же твердо возразил Конклин. — Уберите телефон.

— Но он прав, профессор, — сказала Кора. — Мы должны как можно скорее доставить вас в больницу.

— Снаружи.

— Что-что?

— Вытащите меня наружу. И тогда звоните 911. Если медики со «Скорой помощи» обнаружат вас здесь, то сразу же вызовут полицию. Вас всех арестуют.

— Ну и пусть арестуют. Большая беда! — воскликнул Винни.

— Выслушайте меня. — Конклин набрал в грудь воздуха. — Вас на несколько месяцев упрячут в тюрьму. Подумайте, какие будут расходы на одних только адвокатов. А ведь придется платить и штрафы. Полиция запрещает наши исследования именно из-за таких вот случаев, наподобие того, что только что произошел со мной. Они очень постараются для примера разделаться с вами как можно серьезнее.

Его снова начала бить дрожь.

— Винни, ты лишишься своего места учителя. Рик и Кора, никакой университет не возьмет вас на работу. Если Франк позвонит по телефону, ваши жизни окажутся загубленными.

— Он сказал: «Боб». — Рик нахмурился. — Что это значит?

— Я не понимаю, — сказал профессор.

— Минуту назад Бэленджер назвал вас Бобом. Не «профессор»", даже не «Роберт». Боб! Мне никогда не пришло бы в голову обратиться к вам так фамильярно. В мотеле он нам представился, но будь я проклят, если бы смог через три часа вспомнить, как его зовут. Да и у вас, профессор, память вряд ли лучше моей. Но вы только что назвали его по имени — Франк. Мой бог, вы с ним наверняка знакомы. Вы уже когда-то встречались.

— А вы, оказывается, фантазер, — отозвался Бэленджер.

— Ни черта подобного. Вы отправились с нами, представившись журналистом, чтобы посмотреть, как мы ведем свои исследования, а потом вдруг начали всем заправлять. Спасли двоих из нас от смерти и при этом действовали так, будто для вас это самое обычное дело. Клинт Иствуд и доктор Килдэйр в одном лице. Кто вы такой, черт возьми?

— Я не понимаю, о чем вы говорите, — сказал Бэленджер, чувствуя, что у него начинает сосать под ложечкой. — У нас нет времени на всякие глупости. Мы должны доставить профессора в больницу.

— Вытащите меня наружу, — сказал Конклин. — И тогда звоните по 911.

— Мы добирались сюда два с половиной часа.

— Потому что все время отвлекались. А если вы поторопитесь, то мы все окажемся снаружи уже через полчаса.

— Если мы взломаем парадную дверь, то получится еще быстрее, — заметил Винни.

— Нет! Вы ни в коем случае не должны оставлять следы своего присутствия здесь. Если полиция обнаружит взломанную дверь... — Профессора снова затрясло. — Я никогда не прощу себе, если испорчу вам жизни. Вы должны вытащить меня отсюда тем же способом, каким мы входили — через туннель.

— А как насчет вашей жизни? — бросил Бэленджер. — Что, если, пока мы будем тащить вас, вновь начнется кровотечение?

— Я пойду на этот риск.

— Это безумие.

— Что говорит ваш опыт: сколько времени может обеспечить пленка, которой вы перевязали мою рану? — спросил Конклин.

Бэленджер промолчал.

— Кто вы такой, черт возьми? — повторил Рик.

— Ваша повязка, — не отступал профессор. — Сколько времени она мне даст?

— Если ногу освободить через пару часов...

— Помогите мне встать, — сказал Конклин.

— Что вы такое затеяли?

— Поднимите меня. Рик и Винни смогут меня поддерживать. Я как-нибудь допрыгаю на здоровой ноге.

— Но...

Конклин досадливо поморщился.

— Я вешу двести десять фунтов! Если вы попытаетесь нести меня, на это уйдет целая вечность.

— Успокойтесь, — сказал Бэленджер. — Вы же не хотите получить еще и сердечный приступ, вдобавок ко всему остальному.

— Почему он все время дрожит? — спросила Кора.

— Это шок.

— Можно было уже немало пройти, — сказал Конклин, — а мы здесь препираемся и тратим время впустую.

Бэленджер всмотрелся в его лицо.

— Боб, вы на самом деле хотите этого?

— Боб! — снова возмущенно повторил Рик.

— Я уже больше не профессор.

— Вы не... — Винни вскинул на своего наставника изумленный взгляд. — Что вы такое говорите?

— Мне приказали покинуть университет по окончании семестра.

— Ради бога, что случилось?

— Декан прознал о моих занятиях. Он постоянно ищет любые способы сэкономить фонды, особенно за счет штатных преподавателей. По его ходатайству совет факультета уволил меня за то, что я нарушаю закон и подвергаю опасности студентов.