Парень добавил в общую кучу свою долю, он оставался в игре.

Греков, выполнявший роль раздающего, сообщил игрокам, что ставки сделаны, и предложил открыть карты.

Блефовали, конечно, все, но молодому катале круто повезло – он поднял семь на мизере.

– Вот урод, – возмутился армянин и поднялся из-за стола. Его игра на сегодня закончилась.

– Всевышний направляет руку игрока, – сгребая к себе деньги, заметил парень.

«Но кем же движима всевышнего рука?» – добавила про себя я.

Крепко сжимая между пальцами проволочный волосок – импровизированную антенну для улавливания резонансной частоты, я никак не могла выбрать, кто из присутствующих достоин этого уникального изобретения.

Наконец хозяин дома обратил на нас внимание и пригласил к столу. Свободно было только одно место, и Красавчик, как истинный джентльмен, уступил его мне. Я подумала, что здесь, в подпольном игорном клубе, как и в других казино, не принято представлять игроков друг другу, но ошиблась. Маэстро, назвав меня по имени, попросил представить взору собравшихся мой капитал, дабы убедиться в моей платежеспособности.

Я боялась потерять волосок-улавливатель, который мешал мне залезть в сумку, поэтому осторожно пристроила его на плечо Грекова, раз тот находился ближе всех от меня. Волосок прочно зацепился острым концом за его пиджак, и кулон тут же завибрировал, не сильно и размеренно. Все шло по плану.

Маэстро вскрыл новую колоду и принялся тасовать карты.

– Не пора ли сменить раздающего? – не слишком решительно спросил мужчина с моложавым лицом школьного ябедника.

– Политики не играют, а только без перерыва тасуют карты, – отрезал Маэстро и приступил к раздаче.

Наверно, это и есть административный чиновник, о котором упоминал Красавцев.

Тем временем игра началась. Я уловила учащенную вибрацию кошки и растерялась, не в состоянии определить, слишком хорошая или, напротив, плохая комбинация карт выпала Грекову. К тому же дело было не только в Грекове, за столом присутствовали еще три игрока.

Несколько раз подряд мне выпадали неудачные карты, и я пасовала, потом с переменным успехом выигрывала и проигрывала, тонула и снова выныривала на поверхность.

Молодому катале, которого все называли Циркач, продолжало везти. Карманы его брюк раздувались от денег, пухлые пачки пятисотенных купюр лежали по его левую руку и не менее солидные пачки долларов – по правую. Даже пол вокруг его стула был усеян деньгами. Парень ликовал от счастья. А повод у него был: за субботнюю ночь и воскресный вечер ему удалось не только вернуть двухнедельный долг, но и взять сверх того.

Красавчик занял место за соседним столом, и, судя по обрывкам фраз, доносившихся оттуда, дела у него шли неплохо. Похоже, индийский божок Куркуль оказался не менее падок на взятки, чем российские чиновники!

За моим же столом масть продолжала валить в одни ворота. Кульминация достигла своего предела в тот момент, когда Циркач, забрав очередной огромный банк, сгреб его со стола на колени, обвел комнату мутным взором и рухнул со стула на пол, огласив помещение молодецким храпом еще прежде, чем коснулся пола. Оказалось, он играл без перерыва уже почти сутки. Охранники перенесли его на диван, где он в полумраке проспал до утра.

Вот тут-то, как говорится, поперла удача!

Шла игра в покер. Три раза подряд мне выпадало каре, затем флеш и, наконец, стрит-флеш. Я уже прекрасно ориентировалась в резонансной вибрации кулона и точно определяла, в плюсе или минусе остается Маэстро, которому почему-то не везло.

К полуночи он успел принести из личного сейфа еще несколько пачек пятисотенных купюр. Карта не шла, но Греков продолжал делать ставки – эмоции взяли над ним верх.

Я похвалила себя за то, что сделала удачный выбор, настроив резонансную частоту прибора на Маэстро. Циркач две недели подряд терпел неудачу, стало быть, Прокопьев никак не мог задолжать деньги ему. А хозяин дома Греков при любом раскладе присутствовал в своем доме и наверняка знает кредитора.

Чиновнику тоже не фартило, и вскоре он покинул стол. Затем убыл толстяк-банкир. Несмотря на то что один из них возвращался домой с пустыми карманами, а другой увеличил свой капитал на пару тысяч долларов, оба они покидали заведение с большим достоинством, как люди, знающие себе цену и не задумывающиеся о материальном состоянии.

Мы с Грековым продолжали катать и, несмотря на присутствие за столом других игроков, уже понимали, что играем друг против друга.

Ближе к утру за наш столик подсел Красавцев. Кулон прореагировал на его появление учащенным сердцебиением Грекова.

«Сильно же ты нервничаешь, Маэстро!» – подумала я.

К пяти часам голова у меня шла кругом. Я практически не видела масти и не понимала достоинства карт. Почему мне продолжало везти, неизвестно, наверное, включился автопилот удачи. Наконец я решила, что с меня хватит, и поднялась из-за стола, на котором возвышалась огромная куча денег, выигранных мной.

Красавчик тоже поднялся. Пока я укладывала в пакет свой выигрыш, он вызвал такси.

Итак, дело сделано. Греков, конечно, не разорен, но понес ощутимые убытки. Однако разговор с ним состоится не сейчас и не здесь, а на моей территории, если, конечно, мне дадут отсюда благополучно уйти!

Уйти нам дали, с деньгами. Как ни странно, Маэстро даже снизошел проводить нас до двери и не спускал глаз с руки Красавчика, придерживающей меня за талию. Я скопировала равнодушное выражение лиц у покинувших ранее зал джентльменов и с такой же значимостью и достоинством прошествовала к выходу.

– Теперь можешь убрать руку с моих бедер, – напомнила я Красавчику, как только мы вышли из здания. – Мы уже достаточно поработали на публику.

Красавцев вздохнул и покорно убрал руку. За воротами нас поджидало такси.

– Что теперь собираешься делать? – поинтересовался он.

– Спать, – промямлила я.

– Это понятно. Но, признайся честно, ведь не из чистого любопытства и не ради денег ты затеяла этот маскарад?

– Вот тут ты ошибаешься, денежки я люблю нежно, безрассудно.

– Таня, перестань! Думаешь, я не заметил, как ты всю свою энергию и волю сконцентрировала против Грекова?

– Я катала.

– Чепуха. Уверен, ты что-то затеяла. Но ты не знаешь, насколько опасен этот человек. Я просто хочу тебе помочь.

– А я хочу спать. Отстань от меня, – простонала я.

– Значит, тебя не интересует записка Грекова? – Красавчик повертел перед моими глазами ароматизированным листочком для писем.

Я вырвала из его рук записку. Каково же было мое изумление, когда я наконец вникла в суть ее содержания.

Греков признавался Красавцеву о вспыхнувших к нему чувствах и недвусмысленно намекал на интимную встречу с выполнением любых капризов Красавчика.