– На дежурстве она в больнице! Завтра вечером приходи! – крикнула соседка и, пинком отправив пса обратно во двор, захлопнула калитку.

– В какой больнице? – спросила я вдогонку.

– В какой, в какой! В роддоме у вокзала!

Всю дорогу я размышляла, почему Инга перестала посещать тренировки. Раз девчонка ушла на дежурство, значит, со здоровьем у нее все в порядке. Неужели она действительно видела преступника и теперь боится появляться у клуба?

Одержимая навязчивой идеей в сию же секунду все выяснить, я подлетела к корпусу железнодорожного роддома.

Центральный вход в здание, где заботливые родственники могли передать роженицам гостинцы или побеседовать с акушеркой и врачом, конечно же, был закрыт – время визитов давно закончилось. Поэтому я, с выпученными глазами и колотящимся сердцем, принялась давить на кнопку звонка приемного покоя.

Дверь распахнулась, и сонная медсестра, моргая слипающимися глазами, спросила:

– Вы на «Скорой»?

– Нет, на своей, – призналась я.

– Роженица в машине?

– Нет, я одна, – сразу не сообразив, о чем речь, ответила я.

У медсестры на лице промелькнуло что-то напоминающее жалость и тревогу и, подозрительно взглянув на мой живот, она уточнила:

– А вам точно сюда?

– Сюда, только... – начала было я.

– Григорий! Быстро каталку! Здесь домашние роды приехали! – заорала она на весь коридор.

В конце коридора послышалось громыхание колес. Только тут до меня дошло, что домашние роды – это я.

– Девушка, я не беременна, не надо каталку!

– Понимаю, – успокоила меня медсестра.

– Да нет же! Я никого не рожала!

– Все хорошо, – продолжила она тем же умиротворяющим тоном, словно разговаривала с душевнобольной.

– Стоять! – рявкнула я приближающемуся Григорию.

Движение прекратилось.

– Как же так? – растерялась девушка.

И тут, то ли от усталости, то ли от нервно мерцающего света люминесцентных ламп, то ли от марафонских гонок, голова у меня пошла кругом и начали подкашиваться колени.

– Гришка! Живо каталку!

Спустя пять минут я сидела на кушетке в кабинете дежурного врача и объясняла ему цель своего визита.

– Ну и ну, – покачал головой хирург. – А шуму-то наделала! Неужели нельзя было отложить до утра?

– Вы уж извините, работа у меня такая, – пояснила я и протянула ему лицензию частного детектива. – Как мне поговорить с Семеновой Ингой?

– С Ингой? Имя-то какое редкое. Что-то я не припомню, чтобы у нас такая числилась.

– Молодая симпатичная девушка с длинными темными волосами...

Дежурный врач задумчиво покачал головой.

– В Затонском переулке живет, – настаивала я.

– Есть у нас одна санитарочка с Затонского переулка. Только зовут ее Оксана. Хотите, я позову?

Я кивнула. Возможно, хирург просто не помнил имена и фамилии всех сотрудников, а Оксана, проживающая с Ингой в одном переулке, должна ее знать.

Оксана не появлялась довольно долго, наверное, решила сначала перемыть все полы, а уж потом снизойти до какого-то там детектива.

Я успела рассмотреть все трещины на стене, пересчитать разномастные стулья с подранными сиденьями в коридоре, понюхать герань на подоконнике.

Наконец явилась Оксана – толстожопая бабища с курносым носом и вытравленными до цвета жухлой соломы волосами.

– Ты, что ли, детектив? – ни здравствуйте вам, ни до свидания... – Ну, пошли покурим, раз уж я спустилась, – нагло заявила санитарочка.

Мы двинулись по коридору в неизвестном направлении.

– Мне бы Ингу увидеть, – затянула я свою песню.

– Какую Ингу? – остановилась Оксана.

– Девушка тут у вас работает с Затонского переулка.

– С Затонского переулка здесь только я.

– Может, она в другую смену выходит? – упорствовала я.

– Что ты мне голову морочишь! Я тут десять лет безвылазно торчу. Сказала, нет – значит, нет! – отрезала бабища и, махнув на меня рукой, продолжила одиночный путь.

«Это провал, фиаско, полная задница!» – простонала я, отъезжая от роддома.

Вот признайся честно, Иванова, что ты сделала за сегодняшний день? Хоть на шаг продвинулась в расследовании? Единственное, что может тебя обелить – это результативный звонок от Красавчика. Но он-то как раз и молчит!

Тем не менее я решила позвонить Прокопьеву. Легко догадаться, что причиной тому, конечно, были не результаты моего расследования, а деньги, которые мне были нужны для похода в подпольный игорный дом.

Я достала телефон и набрала номер.

– Добрый вечер, Василий Сергеевич. Я вас не разбудила?

– О чем вы, Татьяна Александровна? Мы же договорились, что вы можете звонить мне в любое время суток. Как продвигается расследование? – осторожно спросил он.

– У меня уже появилась возможность приблизиться к разгадке вашей проблемы. Я предприняла кое-какие шаги, выяснила, что Алик проиграл в карты неким субъектам довольно большую сумму денег, и завтра собираюсь провести разведку боем.

– Алик посещал казино?

– Да, Василий Сергеевич.

– Что-то подобное я и предполагал, – вздохнул Прокопьев. – И кто же эти субъекты?

– Именно этим я и собираюсь заняться завтра. Однако мне понадобится ваша помощь, я имею в виду материальную, так как я намерена посетить подпольный игорный дом.

– Конечно, Татьяна Александровна, завтра к обеду вы получите нужную сумму. Но ответьте – это не опасно?

– Не беспокойтесь, я буду не одна. Надеюсь, что все пройдет гладко и, возможно, завтра я уже буду держать убийцу в руках.

Сказав так, я внутренне чертыхнулась. Ну, куда летит мой язык! Еще ни коня, ни воза, а я вовсю бахвалюсь перед заказчиком! Откуда такая самонадеянность? А вдруг Красавцев ни о чем не договорится с Грековым? А вдруг Алик Васильевич вообще не посещал подпольный клуб? Поэтому я тут же сбавила обороты.

– Не исключено, конечно, что это произойдет и не так быстро, сами понимаете, в нашей работе возможны всякие накладки, поэтому давайте наберемся терпения.

– Да, да, я вас понимаю.

– Тогда до завтра?

– До завтра.

– Уф! – выдохнула я, отключившись от связи.

Путь мой лежал домой, но машина почему-то упрямо ехала в сторону «Пиковой дамы».

«Почему же не позвонил Красавцев? Неужели Греков не явился на встречу?» – крутилось у меня в голове.