— Я знаю, — принцесса горцев остановилась и нарисовала на земле крест. — Но ты должен поспать. Остановимся прямо тут.

Хотел бы я продолжать сопротивляться, но Элаиза была права. Силы совсем иссякли. Долгое путешествие через пустыню утомило. Когда порталы закрылись, и тьма поглотила это место, виды стали более однообразными, шуршание душ, обращающих на нас внимание, более нудным и в целом вся обстановка способствовала тому, чтобы лечь и уснуть.

— Ты ведь знала, что мы не успеем вернуться вовремя? — я сел на расшатанный стул к костру, который мы соорудили из разбросанных всюду палок и поджег его Жаарой.

— Знала, — ответила девочка. — Просто мне не хотелось тратить время на то, чтобы заставлять тебя идти с собой.

— А может я бы не стал? Сопротивляться.

— Ты? — Элаиза подняла брови и принялась отыгрывать своим детским голоском у меня в голове. — Я не могу. Мне очень надо в Москву. Нет. Мы выходим сейчас же! Элаиза! Давай договоримся. У меня есть предложение!

Я горько улыбнулся сам себе.

— Может ты и права… — выдохнул я.

— Иногда мне кажется, что я знаю тебя лучше, чем ты сам, коллекционер, — сказала мираж и подтолкнула горящие в огне щепки ржавой лыжной палкой. — На кой черт тебе вообще сдался этот бал? Ты не похож на других детей, которые только и мечтают о том, чтобы станцевать на нем.

— Если честно, я и сам уже не знаю, — ответил я сухо и замолчал.

Рассказывать своей спутнице о том, что я попаданец и хочу познакомится на балу со своей будущей женой я не хотел. А вот ярое желание переосмыслить всю пользу столь раннего знакомства с аристократкой у меня вдруг появилось.

Когда я только попал в прошлое я жаждал поскорее увидеть Настю, погибшую на моих глазах. Защитить ее. Сделать все возможное, чтобы на этот раз она прожила долгую и счастливую жизнь. Но чем больше времени проходило, тем больше я осознавал, что ничего не могу изменить. Сейчас. В свои одиннадцать.

Да, я могу приехать и познакомиться с ней. Мы можем даже начать переписываться по почте, а когда появится интернет сидеть целыми днями и ночами в аське. Но разве этого я хочу на самом деле? Общаться с ребенком и пытаться увидеть в ней ту женщину, которую когда-то любил? Быть нянькой до тех пор, пока мы не сможем впервые поцеловаться? Стать верным другом детства с риском вообще никогда не выйти из этой роли? Нет. Наверное, мне достаточно знать, что она жива и здорова. Пока не придет время для чего-то большего. По крайней мере, пока эта дурацкая печать не сойдет с моей ладони, а миру не перестанет угрожать апокалипсис.

— Эй! Братец! — Элаиза поводила у меня ладонью перед глазами. — Ты тут.

— Тут, — ответил я и подбросил в костер деревянную щепку.

— Думала, ты заснул и даже не совершил очередной попытки узнать у меня куда мы идем.

— А ты расскажешь?

— Сейчас уже можно, — сказала девочка и указала куда-то на запад. — Нам туда.

Я посмотрел в беспросветную тьму.

— Что там?

— Ты же знаешь нашу главную цель? — Элаиза посмотрела мне прямо в глаза.

Это так странно. Я до сих пор не могу привыкнуть к тому, что разговариваю с человеком, смотрю на него, а его губы даже не шевелятся.

— Защитить мир от тварей, которые готовятся ко Второму Пришествию?

— Все верно. И нет ничего лучше, чем собрать армию из тех, кто уже однажды побеждал монстров.

— Ты хочешь сказать, что мы спешим завербовать какого-то горца?

— Не какого-то, а генерала той победоносной армии.

— Я предполагал, что Раневский не единственный бессмертный, который умер… Подожди, — меня вдруг осенило. — Вот почему ты не раскрываешь сразу тот пункт в контракте! Черт… — я схватился за голову. — Ты хочешь воскресить всех горцев. Воссоздать армию, которая уже однажды побеждала.

Девочка улыбнулась.

— И как я сразу не догадался!

— Люди слишком сантиментальны, — пожала плечами Элаиза. — Сперва я еще верила в ваш здравый рассудок, но вскоре предпочла просто не говорить о том, что однажды мы откроем сезон охоты за живыми в угоду мертвым. Мне всегда было непонятно, как можно жалеть горстку людей, когда на кон поставлена судьба всего человечества?

— Вот значит как? — я прильнул губами к бутылке с водой. — Ты хочешь сделать из меня охотника за головами. Человека, который должен доставать тела для бессмертных.

— Одаренные послужат великому делу своими телами.

— Одаренные?

— Конечно. Тела обычных людей слишком слабы. В важной миссии должны принять участие только самые сильные.

— С ума сойти! — я откинулся на спинку своего расшатанного стула. — Я знал, что вписался в какую-то мутную историю, но не думал, что ты сделаешь из меня палача. Чем тебе не нравятся те аристократы и бастарды, которые, итак, готовы защитить мир?

— Брось, Костя. Да, многие из них отучились в школе для одаренных. Кто-то даже набрался боевого опыта на Казачьей заставе. Но все это — ничто по сравнению с многовековым опытом горцев. Армия бессмертных это безотказный способ победить в этой войне. Или я не права?

Я не ответил. Потому что девчонка права. Как бы мне не хотелось поспорить с ней, но армия бессмертных это почти панацея. Только вот я во всей этой истории стану обычным головорезом, лишающим людей их семей, друзей, жизней. И всем будет плевать, что я делаю это ради великого блага.

Черт. Я не пожертвовал телом живого человека даже ради собственной сестры. Я прошел семь кругов ада, чтобы вытащить Ангельскую из тела Машки, а теперь должен просто так принять условия Элаизы? Но какой еще у меня есть выход? Попробовать доказать девчонке, что мы сможем справиться своими силами? Без всех этих цыганских схем, да простит меня Флорика.

— Слушай… — заговорил я.

— Не начинай, — принцесса горцев подняла руку.

— Ты не можешь заставить меня замолчать.

— Ты заблуждаешься, — махнула мираж и знак на моей ладони стал адски жечь кожу.

От этой боли я упал со стула. Было ощущение, словно я горю заживо. Но соглашаться на ее план я не хотел.

— Послушай, — проскрипел я зубами сквозь боль. — Просто послушай меня, черт возьми!

— Костя, — девочка села на корточки возле моей головы. Боль утихла. — Я обещала тебе помочь. Я тебе помогла. И не один раз. Выполнила свою часть сделки. Теперь твоя очередь. Сделай так, чтобы мне не приходилось убеждать тебя выполнить то, что ты, итак, обещал сделать.

Я промолчал. Не только потому, что понимал, что многим обязан принцессе горцев. Все-таки именно