Их выбор в среднем должен был составить 50. Другие игроки, применив стратегическое мышление, выбирали 33 (то есть 50×2/3). Некоторые могли подумать, что все остальные тоже выберут такую стратегию, и тогда предполагали 22 (33×2/3). Так можно было продолжать, пока кто-нибудь не достиг бы равновесия Нэша, равного нулю.

В других испытаниях участники угадывали другие пропорции, отталкиваясь от среднего (1/2 и 3/2). Коричелли рассчитал показатель стратегического IQ, указывающего на степень, до которой участник учитывал вероятность наличия стратегического мышления у других. Стратегический IQ непосредственно связан с активностью ДМПК, но не имеет отношения к активности латеральной лобно-теменной коры, которая отвечает за несоциальный интеллект. Страте­гический IQ очень похож на социальный и связан с системой ментализации мозга205.

Информационные диджеи

В юности я редко обращал внимание на диджеев на радио, хотя от некоторых из них мои британские друзья фанатели так же, как я от любимых групп. Когда я начал ходить в лос-анджелесские клубы, чего уже давненько не делал, то наконец понял, что отличает хорошего диджея от плохого.

Музыкальных произведений в разных жанрах существует такое множество, что я никогда не смог бы прослушать их все. Великие диджеи слушают музыку целыми днями и знают, какая композиция в определенный момент на конкретной вечеринке понравится данной аудитории. Большинство слушает музыку ради собственного удовольствия, а ди­джеи — для того чтобы потом ее кому-нибудь включить.

Интернет и социальные сети из всех нас сделали своего рода информационных диджеев. Миллионы людей ежедневно пишут в Facebook и Twitter в надежде заинтересовать кого-то тем, что им самим интересно.

Увидев результаты недавних исследований социальности мозга или хорошую статью про технологии на сайте Gizmodo, я пишу про них в Twitter, потому что знаю, что большинству моих подписчиков это будет интересно. А забавные фотографии своего сына я там не публикую — не та аудитория. Им самое место в Facebook, где меня читают друзья и родственники (я сопровождаю их извинениями перед теми, кому уже надоело смотреть на снимки чужих детей). Быть информационным диджеем — значит уметь выбирать, чем делиться, и знать, как это преподнести своей аудитории.

Несколько лет назад мы с Эмили Фальк заинтересовались тем, что происходит у людей в голове, когда увиденная ими информация кажется им полезной для кого-то еще. Воспринимаем ли мы любую информацию только с той точки зрения, насколько она полезна или занимательна для нас? Мы решили узнать, всегда ли люди оценивают новую информацию с точки зрения того, насколько она может быть нужной и интересной для других. У носителя хороших новостей и рассказчика занятных историй больше шансов обрести много социальных связей.

Для проверки своей гипотезы мы предъявляли лежащим в сканере людям информацию о сюжетах для будущих телесериалов206. Мы придумали их сами и снабдили названиями, описанием и промофотографиями. После сканирования участники рассказывали, какие идеи они считают перспективными, а какие нет. Одни участники представляли себе, что работают стажерами на телеканале (например, NBC) и сортируют сюжеты для продюсеров, отбирая лучшие. Другие участники играли роль продюсеров — им мы не показывали описание, они узнавали о сюжете только со слов стажеров. В конце мы попросили продюсеров оценить, насколько каждый сюжет достоин отправиться на рассмотрение еще выше, к директорам канала.

Нас интересовало, что происходит в мозге стажеров, когда они решают, какие из показанных им сюжетов доста­точно перспективны и получат одобрение продюсеров. При виде описания, достойного внимания продюсера, их система ментализации сияла, как рождественская елка. За несколькими исключениями остальная часть мозга никак не реагировала на потенциал сюжета.

Мы предполагали, что системы логического мышления или памяти как-то себя проявят, поскольку для изложения впоследствии понравившегося сюжета его надо запомнить. Но активировалась только система ментализации. Это позво­ляет предположить, что, даже впервые столкнув­шись с некой информацией, мы ищем, с кем бы ей поделиться и как ее преподнести конкретному человеку. Важно отметить: дело не в универсальной привлекательности сериальных сюжетов. Стажеры дали им очень разные оценки — следовательно, дело именно в способности передать свое мнение продюсерам.

Мы также рассмотрели индивидуальные особенности стажеров. Одним удавалось быстро убедить продюсеров в правильности своего мнения — можно сказать, они лучше продавали. В нейронной реакции стажеров, пока они смот­рели информацию о сюжетах, мы искали эффект продавца. У более успешных продавцов работала только одна часть системы ментализации — ВТУ. Это наводит на мысль, что система ментализации непрерывно фильтрует поток ежедневной информации и отбирает то, что достойно внимания других людей, будет им полезно и укрепит социальную связь с окружающими. Это еще раз подтверждает, что чтение мыслей упрочивает связи.

Повторенье не всегда мать ученья

Сеть ментализации помогает ладить с окружающими. Благодаря ей мы заглядываем в мысли других людей, предуга­дываем их надежды, страхи, устремления и намерения и, как следствие, эффективнее общаемся. Мы подмечаем психологические особенности тех, с кем сталкиваемся ежедневно, прогнозируем их реакцию на неожиданные события и таким образом избегаем ненужных трений. Эта способность позволяет кооперироваться ради целей, не дости­жимых в одиночку, и конкурировать с соперниками. Система ментализации фильтрует информацию и подсказывает, чем и как стоит поделиться с окружающими. Без этой универсальной машины чтения мыслей мы бы пропали.

Требует ли работа системы ментализации больших усилий207? Мы включаем ее сознательно, как кратковременную память? Никто ведь непроизвольно не ведет обратный отсчет, отнимая по 17. Или ментализация устроена как зрение — мы видим все, на что направлен взгляд? Трудно ответить однозначно, однако есть основания полагать, что ментализация включается самопроизвольно и функционирует как своего рода система социальной кратковременной памяти208.

В нашем с Меган Мейер исследовании участники выполняли задание на кратковременную память. Вместо чисел и букв им надо было думать о чертах характера своих друзей: какие они веселые, настойчивые или беспокойные. Как и в задачах на несоциальную кратковременную память, сложные испытания давались участникам тяжелее и требовали больше времени209.

Однако в отличие от задач, при выполнении которых система ментализации отключалась, здесь с повышением сложности она становилась активнее. В контрольном исследовании мы обнаружили: результаты заданий на социальную и несоциальную кратковременную память качественно расходятся210, что наводит на мысль об отдельных психологических процессах.

Оказывается, для эффективного функционирования система ментализации требует сознательных усилий. Это важно: люди не любят напрягаться и естественным образом не задействуют ее в полную силу. Если есть возможность избежать усилий — мы почти всегда ей воспользуемся, так как всегда ищем легкие пути. Избирательный поиск при решении сложных задач называется эвристикой, мы всегда стремимся упростить себе принятие решений. Эвристика возникла потому, что в большинстве ситуаций обеспечивает разумный компромисс между точностью и затраченными усилиями. Но порой это доставляет нам неприятности.