Другая фотография – бутерброд с докторской колбасой, который она приготовила для себя как-то утром. Это была бы бессмысленная публикация, если бы не забавная изюминка: на колбасе Нюсики майонезом нарисовала улыбающуюся рожицу. Правда, она слишком поздно заметила, что в кадр также попали пластмассовая корзина с грязным бельём и край переполненного мусорного ведра, но ничего страшного. Кто бы это заметил, ведь майонезный смайлик на розовом кружочке колбасы был таким милым!

Ну и, разумеется, самая сильная сторона её аккаунта: селфи и профессиональные фотографии из модельного прошлого. Последних накопилось великое множество – ещё с тех благословенных времён, когда её приятель, мечтавший стать фотографом, был рад любой девушке, готовой бесплатно, ради искусства, раздеться перед камерой. Он снимал Нюсики не только в жанре ню, но были также фотосессии в стиле пинап, будуарные снимки и портреты. Что касается селфи, то в этом деле она была гуру и смогла бы придать своей голове выигрышное положение даже будучи растянутой на дыбе. На её селфи никому не было скучно смотреть, ведь она всегда придумывала что-нибудь новенькое: то парик, то любимые оптические очки без диоптрий – их она носила иногда на работе, чтобы выглядеть умной и серьёзной, – то ободок с игривыми ушками, то эротично обсасываемый леденец Chupa Chups во рту, а на случай, когда ей хотелось взволновать Алтая, у Нюсики имелись фотографии в костюмчике горничной. Мужчинам-подписчикам, знакомым и посторонним, костюмчик пришёлся по нраву, на эти снимки лайки пролились тропическим дождём, а ценители аэродинамических форм писали комментарии «а без костюмчика еще лудше» и «зачотный жопец», на что Анастасия, как девица интеллигентная и благовоспитанная, отвечала чинным «Благодарю».

Словом, Нюсики пришла к выводу, что у её Instagram хороший потенциал. Остался пустячок – научиться писать умные интересные тексты и работать в профессиональных фоторедакторах. Нюсики полезла в Google искать бесплатные уроки ретуширования.

Ветер растрепал шелковицу, обглодал её ветви, и Алтай стоял по щиколотку в гниющей листве, глядя на полуобнажённую крону так, словно перед ним был Иггдрасиль. Корни его расползлись под плиткой, которой выложили двор десять лет назад. Чтобы добраться до земли, нужно было разбить плитку и вгрызться в слой бетона под ней, и Алтай не был уверен, что справится самостоятельно. Вроде у Юсифа был перфоратор. Бог знает, зачем он ему потребовался. Алтай позвонил приятелю.

– Зачем тебе перфоратор? – удивился Юсиф.

– Хочу посмотреть, что во дворе под полом происходит. Мне кажется, там крысиные ходы и корни дерева землю съели, – отчитался Алтай по заранее продуманному плану.

– А, ладно, приходи забери. Как там твой спонсор, не пустил тебя?

– Нет, – пару минут Алтай сквернословил в ухо благодарному слушателю Юсифу.

– Я тут, брат, что подумал. Ты, может, к Рейхан пойдёшь?

– Кто такая Рейхан, что за Рейхан?

– Колдунья. Очень сильная. У всех всё исправляет. Помнишь, моя сестра с двумя детьми от мужа ушла? Этот ограш[16] потом тут ходил-ходил, орал, базарил?

– Она вроде вышла замуж и в Германию уехала?

– Да! Познакомилась с мужем через пять дней после Рейхан.

– Типичная систематическая ошибка выжившего, – пробурчал Алтай.

– Какая ошибка?

– А ты знаком с сотней женщин, которые приходили к этой твоей Рейхан и не вышли замуж?

– Нет-э-э.

– А они наверняка были.

Юсиф обиделся.

– Вот ты не веришь ни во что, поэтому так.

– Я поверил в то, что NerGAL мне деньги даст.

Пока они разговаривали по телефону, Алтай успел дойти до дома Юсифа.

– Вот тебе перфоратор. Ты всё-таки к Рейхан сходи, она живёт на холме, два квартала тебе пройти.

Алтай только скривил лицо: с него в детстве хватило Хумар, и других сумасшедших, охочих до денег старых ведьм видеть ему не хотелось.

Он нёс перфоратор, предвкушая, как отомстит соседке из смежного двора. Соседка не умела разговаривать по-человечески. Алтай даже подозревал, что у неё какой-то врождённый дефект голосовых связок, не позволяющий ей издавать звуки громкостью ниже ста десяти децибел. Когда утром рано он уходил к себе в офис, она орала на своего малолетнего сына. Когда он возвращался, она всё так же надсаживала глотку, в тёмное время суток выбирая объектом поражения мужа. Звук был такой, словно свинью обучили разным словам, а затем приковали к электростатической машине и подвергли непрерывной электрошоковой терапии. Однажды Алтай не поленился и в течение целой недели записывал визг соседки на диктофон, затем его работники склеили всё в один непрерывный звукоряд (это было просто, ибо пауз с тишиной в исходной записи оказалось не так уж много). Установив достаточно мощные колонки прямо перед окном, выходящим в соседский двор, Алтай врубил полученный саундтрек на полную громкость и ушёл, довольный. После этих мер соседка молчала целых три дня, но вскоре крик снова отыскал отверстие в её голове, подобно воде, которая всегда находит себе путь.

«Пусть теперь насладится звуками перфоратора», – злорадствовал Алтай, копошась под деревом с фонарём. Раньше двор освещала лампочка, но она давно перегорела. Алтай укрепил фонарь и врубил перфоратор. Инструмент трясся в его руках, стремясь вырваться на волю, серые плитки крошились, разбрызгивая вокруг себя твёрдые острые слёзы; Алтай уже второй день продолжал с ожесточением разрушать свой дом.

«Под тутовником» – такое размытое указание дала покойная мать, но Алтай решил, что «под деревом» означает возле его ствола. Тутовник рос в самом углу двора, между стеной дома и высоким каменным забором, и места под его стволом было не так уж и много. Перфоратор и соседка образовали очаровательный дуэт, радовавший округу до полуночи. Потом Алтай добрался до земли, а соседка, довольная тем, что переорала ударную машину, пошумела ещё немного, после чего улеглась спать.

– Ну, мама, – прошептал Алтай. И начал копать.

«Несколько дней назад, – думал он, отбрасывая в сторону вкусно пахнущую землю, – у меня словно крылья росли за спиной. А теперь я разламываю пол у себя во дворе, пытаясь найти то, чего, может быть, и не существует вовсе. И всё только потому, что я хотел честно и хорошо выполнять свою работу. А надо было обманывать, кидать, хапать. Как все».

Так, упиваясь жалостью к себе, он всё рыл и рыл яму. В итоге образовалась огромная дыра, в которой можно было бы спрятать тело. Алтай не нашёл ничего. «Вот и выкопал себе могилу», – подумал он и начал смеяться. Смех, усталость и шок сотрясали его тело, пока Алтай совсем не обессилел. Но сдаваться он не собирался. Во времена прабабушки у них было много дворов и много тутовых деревьев.

Пока Алтай трудился физически, Нюсики трудилась интеллектуально, и, надо сказать, непривычный вид активности давался ей тяжело. Photoshop был для Нюсики программой не более понятной, чем была бы программа управления космическим кораблём. Не помогло даже то, что она скачала русскоязычную версию. Видеоуроки – у новоиспечённой блогерши не хватало терпения досмотреть их до конца, и она останавливалась на середине, хватаясь за собственную работу – тоже не внесли ясности. Нюсики начинала злиться. Оказалось, работать блогером не так уж легко. После многих неудачных попыток, выпитой бутылки вина и трёх съеденных шоколадных батончиков Нюсики удалось кое-как нарисовать блестящую кофточку поверх фото в бюстгальтере. Гордясь своей работой, Анастасия позвала мать. Та пришла в восхищение, поцеловала дочь в макушку и сказала, что она очень талантлива и у неё всё получится. Настроение Нюсики улучшилось, и она, сочинив текст, сделала свою первую официальную публикацию как интернет-мыслитель. Она написала: «Зацените мою новую моднявую кофточку. Нам девочкам шопинг нужен аки воздух а ни что ни красит девочку так как блёски #нюсики #блогер #мода #умныемысли #горячаяштучка #няша #красотка #баку #азербайджан #fashionismyprofession #hot #bloger #nyusiki #beauty». Поделившись этой умной мыслью с миром, Нюсики отправила оригинал фотографии Алтаю (он был достоин видеть её в лифчике!) и, довольная собой, легла спать. Правда, сон не шёл: каждые две минуты она хваталась за телефон и проверяла количество набежавших отметок «нравится». Количество показалось ей недостаточно внушительным, и она добавила свой собственный лайк.