Теперь молодой человек смотрел на идею поехать в гости к грозной начальнице незваным с куда большим интересом. У него даже глаза загорелись. Так ему хотелось побыстрей выслужиться и заслужить расположение начальницы.

– А ведь вы правы, – пробормотал он. – Эмилия Львовна уже два дня ходит сама не своя. Может быть, действительно заболела? Хотя обычно, если она заболевает, то телефон все равно держит включенным. Да уж, похоже, на этот раз с ней стряслось что-то из ряда вон выходящее. Поеду!

– Съездите! Эмилии этой вашей Львовне будет приятно.

А Лиза добавила:

– И мы с вами съездим.

– Вы? – смутился молодой человек. – Ну… Я не знаю. А вы зачем?

– За компанию.

– Чтобы вам не скучно было.

– Для моральной поддержки.

– Ну, не знаю, – продолжал сомневаться парень. – Вдруг Эмилия Львовна не одобрит ваше появление?

– Одобрит.

– Да и в квартиру мы к ней соваться не будем.

– Подождем на улице.

– В машине. А у вас самого машина есть? Ах, нету! И живет Эмилия Львовна, вы говорите, довольно далеко отсюда?

– Не так уж и далеко. Но в принципе добираться неудобно.

– Так мы вас подвезем.

Предложение подвезти сыграло решающую роль. Молодой человек перестал сомневаться и кивнул:

– Если так, то можете поехать со мной.

Можно подумать, девушкам было нужно его согласие! Они бы все равно поехали. Даже в том случае, если бы им пришлось скрутить этого недотепу и запихнуть в багажник машины вместе с его моральными установками, деловым видом и строгим костюмом.

Жила госпожа Голубкова в весьма фешенебельном районе на Крестовском острове. Пожалуй, это был единственный островок в городе, где проживала исключительно элита и нувориши. И хотя весь остров им не принадлежал, вели они себя именно так, словно он был их собственностью. Начать с того, что сквозной проезд через остров был ими недавно перекрыт. Жителям элитного микрорайона, видите ли, не нравилось, что мимо них снуют всякие машины. А их, особенно в часы пик, было в самом деле много.

Но что было делать несчастным водителям? Париться в пробках или проскользнуть через элитную застройку? Конечно, они выбирали второй путь. Но единственный проезд через остров вдруг украсился внушительных размеров шлагбаумом, со строгим постовым, который в ответ на возмущенные вопли автомобилистов лишь разводил руками:

– Распоряжение администрации города.

Излишне говорить, что у этой администрации на Крестовском жили если не родственники, то очень и очень хорошие друзья и знакомые. Итак, проезд был закрыт. И теперь всем, включая также гостей жителей элитного микрорайона, если они заранее не позаботились обзавестись специальным пропуском, предлагалось, оставлять свои машины у злополучного шлагбаума и шлепать дальше пешком.

– Очень мило, – скривилась Мариша, когда услышала эту новость. – И всем так приходится?

Оказалось, что жители элитного микрорайончика сумели обзавестись пропусками. И проезжают к себе домой совершенно беспрепятственно.

– Очень мило, – повторила Мариша и выбралась из салона машины. – Пропуска у нас нет, значит, дальше пойдем пешком.

К счастью, погода стояла хорошая. Стояла та благословенная пора, которую в народе называют бабьим летом. Вроде бы по календарю уже осень, но тепло как летом, припекает солнышко, только не жаркое, а мягкое, хотя и уверенное в себе.

– И куда нам идти?

– Вон ее дом.

И молодой человек, которого звали Костей, указал на небольшой двухэтажный домик, окруженный собственным садом.

– Мало им парка, который вокруг. Им еще и палисадник перед домом потребовался.

Домик при ближайшем рассмотрении оказался очень даже внушительных размеров. В нем было две двери. Видимо, рассчитан он был на две семьи. И некоторое время Костя топтался перед домом, не зная, в какую дверь позвонить. Его колебания привлекли к себе внимание подростка лет пятнадцати. Парнишка был страшненький. Тощий, рыжий, кучерявый и заляпанный густыми веснушками. Да еще на длинном носу торчали модные очки, желтые «хамелеоны», уродующие его окончательно. Дорогие джинсы свисали с тощей задницы, словно в любой момент собирались упасть долу.

В руках он держал какую-то книгу. Присмотревшись к обложке, Мариша увидела, что это одно из творений модного нынче писателя с философско-мистическим уклоном. Судя по рассеянному виду парнишки, он еще не вполне вынырнул из своей книги. И появившуюся перед ним компанию воспринимал не вполне адекватно. Словно сомневался, люди ли перед ним во плоти и крови или бестелесные духи, явившиеся смутить его покой и помешать медитации.

Однако имя Эмилии произвело на парнишку поистине чудодейственное впечатление. Он мигом стряхнул с себя сонную одурь.

– Эмилия! О! Конечно, она живет тут!

– Ты часом ей не родственник?

Анюта всего лишь имела в виду цвет волос.

– Я? Родственник?! Эмилии?! Вы надо мной, наверное, издеваетесь?

– Нет. А в чем дело?

– Что вы! Она такая… Такая ослепительная. А я… А я полное ничтожество. Да она меня даже не замечает!

Все ясно, молодой человек был влюблен в свою прекрасную соседку. И чувство это было тем более пронзительным, что влюблен он был впервые. И впервые ему было дано переживать все те волнения и радости любви.

– Она мне не родственница. И даже мои родители… Идиоты этакие! Поссорились с ней!

Чувствовалось, что эту обиду мальчишка не простит своим папе с мамой еще многие годы. А может быть, вообще никогда не простит. Так и вырастет с четким убеждением, что они погубили его первую любовь. Затоптали ее на корню. Выжгли своим пренебрежением к его трепетным чувствам.

– А твоя соседка дома?

– Я не видел, чтобы она выходила. А я сижу тут с восьми утра.

Ага. Мальчишка специально устроился поближе, чтобы не пропустить появление своего кумира. В восемь утра для чтения в палисадничке было еще прохладно. Но влюбленного такие пустяки не смущали. Он терпеливо ждал появления дамы своего сердца.

– Что-то многовато у этой тетки поклонников, – прошептала Мариша, пока Костя отправился звонить в указанную дверь.

– Говорю вам, она красавица, – тоскливо произнесла Анюта. – Впрочем, сами увидите.

Костя вернулся быстро. Даже слишком быстро. И его физиономия теперь выражала уже не сомнение или смущение, а неподдельный страх.

– Там что-то случилось, – пробормотал он. – Я звонил, звонил, мне никто не открывал. А потом я толкнул дверь и она… она…

– Что она?

– Открылась!