Мезенцев умылся, спешно разделся и юркнул под одеяло.

Катя появилась через несколько минут. Подошла к столу, освещённому настольной лампой, и склонилась над компьютером. Недолго поколдовав над клавиатурой, щёлкнула выключателем, и комната погрузилась в темноту. На фоне балконного окна Мезенцев видел женский силуэт и не сводил с него глаз. Катя не спеша подошла к кровати и прямо в халате легла под одеяло.

– Ты его не снимешь? – Мезенцев попытался прижаться и расстегнуть халат.

– Игорь, не надо… – Это было произнесено тихо, твёрдо и без эмоций.

– Почему? – Он не убрал рук.

– Потому что я тебя предупреждала.

– Катя… – Мезенцеву удалось расстегнуть одну пуговицу на груди.

– Я тебя ударю.

– Ты будешь спать в халате? – Он прекратил свои попытки, потому что хорошо знал Ковалёву.

– Он мне не мешает. – Катя повернулась на живот, не оставив Мезенцеву выбора.

– Но обнять тебя можно?

– Обними.

Мезенцев прижался к горячему, даже через толстую ткань халата, женскому телу и закрыл глаза. Полежав несколько минут, он понял, что не сможет уснуть.

– Ты чувствуешь?.. – тихо прошептал он.

– Чувствую, – так же тихо ответила она. – Успокойся.

– Не могу. – Он провёл рукой под одеялом вдоль спины и поднял подол халата. Ладонь ощутила упругое тело и гладкую нежную кожу, скользнула по ноге выше и наткнулась на стринги. Катя даже не пошевелилась. Это прибавило ему уверенности в успехе. Он запустил пальцы под тонкую материю.

– Игорь!.. Ты сейчас отправишься домой.

– Катя, да будь же ты женщиной! – задыхаясь от волнения, простонал он.

– Какая я женщина, ты знаешь! Я ведь ясно дала понять, что у тебя нет шансов. – Ковалёва оттолкнула его руку, поправила халат и повернулась на бок, демонстрируя спину. – Или спи, или езжай домой.

– Спокойной ночи! – Он обнял её, прижался всем телом, но больше не возобновлял попыток близости.

– Не обижайся, Игорь, – тихо произнесла она в темноту. – Был бы ты просто мужчина, с которым я познакомилась в ресторане, всё было бы проще. А так…

– Как? – Он поцеловал её волосы на затылке. – Как, Катёнок?

– Катёнок? – Он ощутил, как она вздрогнула всем телом. – Ты меня так называл давным-давно. Кажется, в другой жизни. – Она повернулась к нему. – Скажи, ты меня действительно любишь?

– Люблю, Катюша. Очень люблю. – Он поцеловал её в губы.

– А почему ты целый год не говорил мне об этом?

– Катюша, мне уже сорок. С возрастом мужчине сложнее признаваться в любви, потому что любовь уже другая, не такая, как в двадцать лет. И даже в тридцать…

– Знаешь, а я тогда влюбилась с первого взгляда. Так сильно, что не могла без тебя и дня прожить!

– А сейчас?

– А сейчас… Человек с возрастом меняется. Меняются и чувства, и любовь…

– Ответь на мой вопрос.

– Не нужно, Игорёк… Не пытай меня, – на выдохе простонала она.

– Пашу любила сильно?

– Пашу?.. Любила. Думала, наконец-то нашла, что искала! А он меня… как под поезд… Всмятку… в кровавую… в дерьмо!.. Я вены себе чуть не вскрыла… Не дали… Раз, думаю, не судьба сдохнуть, докажу всем, что я сильная. И ведь почти доказала. А тут ты… Верила, что забыла… Любви больше не ждала… Особенно твоей. Оказывается, бывает… И как жить? Ведь помеченная я… на всю жизнь помеченная… Признаться невозможно… Невозможно, потому что я женщина, потому что чувства очень глубокие и потому что страх отвержения… Когда тебя отвергают – это больно, а когда любимый человек – очень… Снова я этого не выдержу. Ну вот я тебе призналась…

– Девочка моя! Я тебя больше никому не отдам! А зверей этих… я их порву! – Он прижал её к своей груди и стал покрывать поцелуями лоб, брови, глаза с привкусом слёз, солёные мокрые губы… – Я их в землю зарою! Будь моей!.. Сейчас…

– Игорёк, хороший мой, у тебя налаженная жизнь, семья, бизнес. Не нужно из-за меня всё рушить, – сквозь его поцелуи шептала она.

– Я не смогу без тебя жить! В том, что произошло, – моя вина! Я искуплю. Ты снова станешь моим Катёнком. Моим нежным и ласковым Катёнком. Никто тебя никогда не обидит. Я всегда буду рядом. И мы будем счастливы! Вот увидишь!

– Значит, ты меня всё ещё любишь…

– Люблю!.. Мой Катёнок! Иди ко мне… – Пока он расстёгивал пуговицы на халате, она не сопротивлялась. Но, когда он попытался стянуть халат с плеч, всё изменилось.

– Уходи, Игорь!.. – Неожиданно она оттолкнула его и упёрлась руками в грудь.

– Катёнок!.. – Он старался найти губами лицо, преодолевая напряжение её тела.

– Нет! – Она отвернула голову, и он ощутил на губах её волосы.

– Что с тобой?

– Уходи… У тебя семья…

– Катя, это условности…

– Уходи! – Она была непреклонна.

Мезенцев ослабил мышцы и перевёл дыхание. Потом отпустил Катю из своих объятий.

– Зачем ты так? – спросил он в темноту.

– Пройдёт время, и ты пожалеешь о том, что мог сейчас совершить.

Мезенцев почувствовал себя самым одиноким во всей Вселенной. Он поднялся и стал натягивать одежду. Катя лежала тихо, но он даже не смотрел в её сторону. Было стыдно и горько за всё, что случилось сейчас в этой комнате, за все прожитые годы. Мезенцев не уважал себя.

– Я сделаю тебе кофе. – Ковалёва встала с постели.

– Лежи. Ничего не нужно. – Мезенцев направился в прихожую и включил свет. Она не вышла за ним.

– Возьми отпуск на пару недель. Я не хочу тебя видеть! – крикнул он с порога квартиры и закрыл за собой дверь.

Он шёл по ночной улице. Ему было плохо. Очень плохо. Он понимал Катю, а она не поняла его. И он чувствовал себя несчастным.

Поймав такси, Мезенцев назвал адрес офиса…

Вторник. День. 2011 год.

Мезенцев не мог с самого утра дозвониться до Екатерины. Он о многом передумал за прошедшие три дня и три почти бессонных ночи. Но так и не принял никакого решения. И сейчас ему очень нужно было увидеть её, услышать её голос, нужно было очень многое сказать. Но её мобильный телефон был отключён, а в квартире и в кабинете трубку никто не поднимал.

Мезенцев набрал номер секретаря юридического отдела.

– Соедините меня с Ковалёвой, – распорядился он, когда ему ответили на другом конце провода.

– Извините, Игорь Евгеньевич, но Екатерина Сергеевна оставила заявление об увольнении, – произнесла секретарша.

– Когда? – похолодел Мезенцев.

– Сегодня утром. Ещё письмо оставила для вас…