Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– А спиться не боишься, Катюша?
– Слушай, Мезенцев, ты меня собрался воспитывать в два часа ночи? Пить будешь?
– Если только немного вина…
– Красного или белого?
– Красное сухое есть?
– Есть. – Ковалёва достала из холодильника целую бутылку и передала гостю. – Открывай. Штопор на полке над столом.
Они сидели с наполненными бокалами и смотрели друг на друга.
– За что выпьем? – спросил он.
– Не знаю, – пожала плечами она. – Скажи ты.
На Екатерине было надето серебристое вечернее платье. Оно выгодно подчёркивало стройность её фигуры. Ещё в ресторане Мезенцев сказал ей об этом. А теперь, расслабившись, чтобы было удобнее, она подняла подол выше колен и сидела закинув ногу на ногу, открыв взору гостя всю невозможную красоту своих ног, отчего Мезенцев чувствовал, как учащается ритм его сердца, когда глаза опускаются ниже крышки стола. А опускались они туда постоянно.
– За тебя. За то, что ты снова появилась в моей жизни! – Он поднял свой бокал и ждал, пока хозяйка квартиры поднимет свой.
Она не спешила.
– А хорошо ли это? – усмехнулась Екатерина, глядя прямо в глаза. – Ну ладно, давай за сказанное…
Опустошив бокал, Мезенцев, не закусывая, тут же снова налил вина себе и Ковалёвой.
– А я с тех пор, как увидел тебя год назад, живу какой-то новой жизнью. Всё стало вдруг таким нужным. Видеть хочу тебя каждый день. Слышать твой голос…
– Игорёк…
– Не говори ничего… Я знаю, что очень виноват перед тобой… Я был слепым глупцом… Но ты снова со мной! Я всё брошу! Катя, давай начнём заново…
– Игорь, послушай! Всё не так, как ты думаешь. И я не стану разрушать чью-то семью.
– Это всё условности: «На чужом несчастье счастья не построишь»… Глупости!
– Ты меня услышал? Я не стану разрушать семью!
– Катя, но я сейчас рядом с тобой, как тогда… У нас ведь всё было. Вспомни, как нам было хорошо… Ведь было же?
– Было, Игорёк. Я всё помню.
– Давай выпьем за то время. За то наше счастливое время! – Он поднял бокал и поднёс к бокалу Екатерины. В этот раз она не стала тянуть:
– За счастливые двадцать два… – улыбнулась Катя, и кухня наполнилась мелодичным звоном бокалов.
Она разрезала ножом на две ровные половины большое красное яблоко и протянула одну часть Мезенцеву:
– Закусывай.
– Спасибо. – Он взял яблоко и с хрустом вонзил зубы в его упругую сочную поверхность.
Катя не притронулась к своей половинке.
– Надо же, сейчас мне столько, сколько было тебе, когда мы познакомились! – задумчиво сказала она, рассматривая ровный срез яблока. – Всё стало другим. И я уже другая. Жизнь, Игорёк, вот так же нас с тобой разделила… – Она провела пальцем по белому срезу алого фрукта. – Не соберёшь в одно целое.
Перестав жевать, он пристально посмотрел на свою откусанную половинку:
– Если ты об этом… Мы снова рядом, Катюша! Жизнь – штука сложная, но в ней многое зависит от нас. Я это понял. Ты говоришь, что изменилась… Знаешь, и я уже не такой мягкий и пушистый, как девять лет назад. Тоже повидал всякого…
– Ты и тогда не был пушистым! – хохотнула Катя. – А деньги часто делают людей хуже. Особенно большие…
– Ты считаешь меня монстром?
– Я вижу, как ты жёстко ведёшь дела. Не хотела бы я стать твоим врагом или конкурентом.
– Таковы законы бизнеса. Кто смел, тот и съел! А-а-а… – Он широко раскрыл рот, оскалил зубы наподобие акульей пасти и засунул туда почти весь оставшийся от яблока кусок.
– Нет, – качнула головой Катя. – Просто ты не любишь людей, Игорь. Они для тебя как строительный материал – кирпичики…
– Я тебя люблю, – с полным ртом промычал Мезенцев.
– Себя ты любишь, Игорёк, больше всех.
– Что же в этом плохого?
– А вот скажи честно, ты любил эту свою Лену, когда женился? Или всё это только из-за денег?
Игорь чуть не поперхнулся.
– Что?..
– Я спросила, ты когда-нибудь любил свою жену?
Он вначале проглотил, что жевал, потом посмотрел на Екатерину:
– Это так важно сейчас?
– Важно. Скажи.
– Не знаю. Она нравилась мне. Потом, когда родилась дочь, тогда появилось какое-то чувство, похожее на благодарность. Скорее привязанность. Она неплохая хозяйка, хорошая мать. И как партнёр по бизнесу… Может, это всё и есть любовь? Прости…
– Ничего. Я же сама спросила.
– Такого, как с тобой не было. Ни с кем.
– Ты изменял ей?
– Ну знаешь… такие вопросы…
– Признавайся. Изменял?
– Было несколько раз. Понимаешь, когда быт… заботы… работа эта совместная… Нервы её… Иногда волком хочется выть! И находишь себе отдушину… на час… на день… Потом вроде приходишь в норму. Это не измены – душевная аэробика.
– А сейчас что ты чувствуешь к жене?
– Ты имеешь в виду – после того, как мы снова встретились с тобой?
– Ну да.
– Сложно всё, Катюша. Дочка в первый класс пошла… Понимаешь, это как… когда любишь там по обязанности, а тут… тут жизнь…
– Жизнь… штука сложная, – одними губами прошептала Катя и подавила тяжёлый вздох. Потом подняла глаза на Мезенцева: – Наливай, что ли?
Он наполнил бокалы. Выпили не чокаясь.
– Катя, расскажи, как ты-то жила всё это время?
– А невесёлая история получится, Игорёк! Хочешь услышать?
– Хочу.
– Ладно, слушай. Тогда, в январе 2003-го, после твоего возвращения из Таиланда, мне позвонила твоя мама и назначила встречу. Я приехала к ней в банк. Там уже находился твой отец.
– Я этого не знал. Чего они хотели?
– Да всё нормально. Они не давили, не настаивали. Просто обрисовали два возможных варианта развития событий: ты женишься на Лене, и у вас всё в шоколаде, или ты женишься на мне… Не сердись на родителей, я тогда сама выбрала для тебя лучший вариант.
– Что? – Он не мог поверить своим ушам. – Сама? Для меня? Да кто тебе дал право решать за нас двоих?!..
– Тогда это решение казалось правильным. Ну, не злись.
– Сама… – Мезенцев не мог успокоиться. – Для меня лучший вариант… А для тебя?.. Что для тебя?
– Меня устроили на должность начальника отдела организационно-правовой работы в известное частное охранное предприятие. С хорошей зарплатой. Представляешь, молодую девчонку из деревни и без опыта работы! А в подчинении у меня трое тёток-юристов, прямо акулы на нашем рынке. Поначалу несладко пришлось. Но потом всё выровнялось. Ты же знаешь мой характер. Трудности меня не пугают.