– А почему еще они не хотят нас подвезти?

– Наверное, потому, что мы им ничего не предложили.

– Святым людям платить не надо. Во всяком случае, собратьям-христианам.

– А ты заделался святым человеком? – фыркнул Гегель.

– Оба мы такие. Убили ведь черта.

– Это был не черт, а треклятый человек, которого превратили в чудище.

– Без разницы, – заявил Манфрид.

– Большая разница!

– Ты смотри, не богохульствуй.

Гегель оживился:

– Они возвращаются.

Более того, следом за ними ехал фургон. Второй незнакомец сидел на козлах рядом с возницей. Усатый пошел вперед, широко улыбаясь, но арбалет направил на Гегеля.

– Ваша взяла, – сказал Усатый. – Уберите бревно, дайте пару монет, и мы все поедем нашей дорогой, но вы сойдете в ближайшем городке. Так?

Гегель начал было отвечать, но Манфрид врезал ему локтем по ребрам и перехватил инициативу:

– Вполне справедливо. Мы вам отдадим все деньги, как только приедем.

– Деньги вперед, – Усатый непоколебимо стоял на своем.

– Неизвестно, честные вы люди или нет, поэтому заплатим, когда приедем, – поддержал брата Гегель.

– Про вас это тоже неизвестно. Деньги вперед, – отрезал Усатый.

– Эй, ты, – обратился к вознице Манфрид. – Мы тебе все отдадим, когда доберемся до города, но не раньше. Договорились?

– Значит… – начал было Усатый, но возница перебил его резким потоком иноземных слов, а затем посмотрел на Гроссбартов.

Он был с ними приблизительно одного возраста, кроме маслянистых черных волос мог похвастаться совсем тоненькими усиками и носил более богатую одежду, чем остальные.

– Вы не разбойники на разбое, так? – с рубленым акцентом спросил возница.

– Точно, – улыбнулся Гегель.

– Тогда даю слово христианина, что можете с нами ехать без опаски. Если вы так же поклянетесь, договоримся.

Возница тоже выдавил из себя улыбку.

– Даем слово, – хором заявили братья.

– Тогда уберите это бревно и всякое иное препятствие, которое нам может встретиться, никакой иной платы не требуется.

Возница расправил фестоны по краю своего шаперона[14].

Охранники вернулись к задней части фургона, бросая злобные взгляды на Гроссбартов. Манфрид не выпускал арбалет из рук, пока Гегель приподнял один конец бревна и откатил его в сторону. Как только он поднял свое оружие, оба Гроссбарта уперлись в ствол ногами и столкнули его с обочины. Глядя, как он набрал скорость, покатился и разбился о валун ниже по склону, оба задумались, как в будущем подходить к чужим фургонам, учитывая, какие трудности возникли из-за желания прокатиться на этом.

Братья попытались забраться внутрь фургона, но все трое заорали на них и приказали садиться на козлы, внутрь даже не заглядывать. Засунув свои вонючие мешки под парусиновый навес позади козел, они заняли свои места – по одному Гроссбарту с каждой стороны от возницы и другого иноземного охранника. Усатый был внутри либо на заднем сиденье.

С отчаянно трясущегося фургона открывался отличный вид на утесы и провалы в стороне от дороги, и чем дольше тянулся день, тем глубже становились пропасти. Дорога вилась по склонам и уходила все выше в горы, так что снег, ветер и мутное небо проморозили братьев до костей. Всюду, где дорогу перекрывал обвал или осыпь, они спускались с козел и убирали преграду, однако эти перерывы случались нечасто. Ехали они не слишком быстро, но все равно преодолели куда большее расстояние, чем братья смогли бы осилить до заката пешими. Возница остановил фургон на лесистой луговине над дорогой.

Гроссбарты развели собственный костер чуть дальше по дороге, чтобы их новые друзья не вздумали удрать по темноте. Дежурили по очереди, и, когда Гегелю показалось, что у него чешутся уши, он начал громко заряжать арбалет. Затем услышал шаги, удалявшиеся в сторону костра чужеземцев, и вернулся к тушеному костному мозгу.

Следующий день прошел примерно так же, как и следующий за ним – только припасы и порции Гроссбартов таяли с каждой трапезой. Во время ночных дежурств ни одно животное не посмело подойти к их костру, так что рычали и ворчали в нем только пустые животы братьев. Третье утро так толком и не пришло, все замело густым снегом, было видно только дорогу перед конями. Гроссбарты обсудили на своем братском наречии преимущества и недостатки решения бросить фургон. Ведь идут они с той же скоростью, но не нужно волноваться, как бы не упасть в пропасть, если кони где-то оступятся.

Повозка катилась сквозь густую метель, от спин лошадей поднимался пар, в бородах Гроссбартов замерзли сопли. Только утесы, возвышавшиеся с одной стороны, и провалы с другой позволяли определить, где проходит дорога. Все молчали, слова примерзли к губам. Ехали медленно. Гегель почуял в снегу что-то зловещее, жуткое – где-то впереди на дороге. Он сказал об этом брату, который кивнул и зарядил оба арбалета. Нападения, в котором был уверен Гегель, не произошло, а через несколько часов чужеземцы вдруг подняли торжествующий крик.

Усатый спрыгнул с облучка сзади и побежал рядом с неспешным фургоном; другой охранник соскочил на землю, как только кони остановились. Гегеля мутило, пот замерзал у него на лбу и губах. Надо было бежать, но единственным выходом являлась белесая пустота, раскинувшаяся во все стороны, даже утесы успели в ней раствориться. Так что Гегель просто стал молиться, умоляя Деву Марию избавить его от неистового чувства тревоги.

– Открывайте! – завопил Усатый, а его приятель закричал, видимо, то же самое, но на своем непонятном языке.

Сквозь метель Гроссбарты различили высокую тень. Судья по стуку, где-то впереди были двери амбара или другие ворота. Охранники еще несколько минут продолжали кричать, но никакого ответа не получили. Наскоро переговорив с дрожавшим на козлах возницей, оба скрылись в снегу. Братья подвинулись ближе к вознице и взяли арбалеты наизготовку.

– Куда они ушли? – спросил Манфрид.

– Открыть ворота, – промямлил возница. По его задубевшей коже было видно, что такая погода ему совсем не по нраву.

– А где мы? – уточнил Манфрид.

– В Трусберге, – ответил возница. – Мы тут проезжали несколько недель назад, так что нас должны ждать.

– Нелучшее название для города, – проворчал Манфрид.

Гегель не слушал их разговор. Его взгляд метался из стороны в сторону в бесплодных попытках высмотреть источник опасности, которая наверняка пряталась рядом. Гегель был в этом уверен, но не знал, ведьма это, ее муженек вернулся, или еще что похуже.