не было заметно ничего примечательного. Ядра, митохондрии и все такое, не раз виденное ранее. Клод открыл на своем планшете сканы дневника прадеда и принялся сравнивать его рисунки клеточной структуры соммелиса с тем, что он видел сейчас.

Инна вздохнула и покосилась на часы. Похоже, работа займет всю ночь.

– Инна! Проснись!

Девушка вздрогнула и неожиданно обнаружила, что, оказывается, заснула прямо в кресле. Клод всю ночь медленно и скрупулезно осматривал листья, сверял с рисунками прадеда и делал свои. Инне это вскоре наскучило, на нее навалилась усталость, и она присела в кресло. На секундочку прикрыла глаза и…

– Да вставай же! Тебе нужно это увидеть.

Инна посмотрела в окно. Ничего себе она поспала! На улице уже рассвело, и люди вновь заспешили на свои работы или какие-то другие дела, как ни в чем не бывало. Похоже, инопланетяне не спешили наносить финальный удар, и это не могло не радовать.

Девушка приблизилась к микроскопу. Клод, прикусив губу, отступил в сторону. Она видела, что его что-то тревожит, но говорить парень не спешил.

Пожав плечами, Инна заглянула в микроскоп. Оказалось, что Клод как-то умудрился настроить его на такую мощность, что были видны не только клетки, но даже молекулы и атомы. Пришлось вспоминать давние уроки химии и биологии, чтобы понять, что происходит.

– Так, ну, хм… Молекулярная структура очень запутанная, или же я просто чего-то не понимаю… И еще… чего-то не хватает…

Инна хмурилась, напрягая мозги. С органикой ей приходилось иметь дело редко. Что-то не давало ей покоя… Что-то…

– А разве не во всех органических веществах есть атомы углерода? – наконец, спросила она.

– Да, во всех. Правильно ли я понимаю, что ты тоже их не видишь? – голос Клода оставался странно спокойным.

– Не вижу.

– Я пробовал изучить и живые листья, и сушеные, даже перетер до состояния муки – но так и не идентифицировал углерод.

– Так давай проверем на спектрометре, – предложила Инна.

– А что, у тебя и он есть? – поразился парень.

Они снова зашли в кладовую и достали оттуда спектрометр. Открыв дверцу, закрепили лист в держателе. Включили лазер и, после того, как лист превратился в плазму, начали отслеживать спектры возбужденных атомов, из которых состояло вещество соммелиса. Спектра углерода действительно не было.

– Что же тогда получается… соммелис – не растение? – спросила Инна.

– Получается, что так.

– Но… как так вышло, что никто этого не заметил? – недоумевала Инна. – Соммелис изучают уже полтора века, еще со времен твоего прадеда. Несомненно, кто-то должен был обнаружить отсутствие углерода и до нас…

– Нет, никто не мог, – качнул головой Клод. – Тебе ведь известно, что при крушении корабля «Форис» мы лишились важного оборудования? Одним из таких приборов был микроскоп, позволяющий увидеть молекулы, атомы и более мелкие частицы. Уцелели только медицинские, а у них увеличение всего-то в 1000 крат. И соммелис изучали при помощи медицинских. У меня только один вопрос: откуда у тебя микроскоп такой мощности?

– Мы вместе с отцом собрали…

– И где же твой отец взял необходимые детали для электронного микроскопа такой мощности?

– Понятия не имею, – растерялась Инна. – Он просто приносил домой разные элементы, и мы вместе собирали… Я ничего не спрашивала, думала, что он в институте берет…

– А потом ты никогда не задумывалась, почему ничего подобного там не встречала?

– Нет, как-то не приходило в голову…

Клод еще немного покачал головой:

– Это все очень странно… И я тебе еще кое-что скажу. Это только догадка, но все же… Тебе не кажется, что это инопланетная технология?

Инна задумалась, вспоминая те дни, когда они только начинали строить и конструировать, а потом сравнила со всем тем, что ей удалось узнать в институте за последние годы…

– Я никогда раньше не видела ничего подобного в нашем обществе, – признала Инна.

Клод кивнул:

– Вот именно. А значит, можно сделать один вывод: твой отец украл инопланетную технологию. И даже не исключено, что не один раз. Не знаю только, осознанно он это сделал или нет. Но, скорее всего, его похитили именно по этой причине.

Янне Эриксон не пострадал от массового отравления, случившегося в институте. Обычно он всегда сохранял спокойствие. Но когда его подчиненные после обеденного перерыва вдруг начали заболевать, даже ему не удалось избавиться от чувства паники, вмиг охватившего его.

Но все разрешилось благополучно. После медицинского осмотра его отпустили домой, и на следующее утро он проснулся в своей постели, может, не радостным, но, во всяком случае, уверенным, что все ужасы позади.

Однако было кое-что, что терзало его изнутри. Янне не мог понять… то ли Новак прав, и все это устроил Рябинин со своим дружком, то ли… возможно, все дело в его заместителе. Как так получилось, что его не было в институте во время происшествия? Возможно ли такое, что Марек все подстроил, надеясь свалить вину на Кроссмана или даже на самого Рябинина?

В институте до сих пор продолжалось разбирательство, поэтому у Янне был внеплановый выходной. Позавтракав, мужчина было задумался, чем ему заняться, но тут решил позвонить.

Новак долго не отвечал. А когда все-таки ответил, его голос звучал очень сонно.

– Да, здравствуйте.

– Марек, что Вы делаете? – стиснув кулаки, спросил Янне.

– Эм… просыпаюсь. Насколько я понимаю, сегодня на работу идти не надо. Или я ошибся?

– Тем, кто стал жертвами вчерашнего инцидента – безусловно, не надо. Но что насчет Вас? Я вроде как слышал, что Вы не были в институте в критический момент. Разве Вы не один из подозреваемых в этом деле?

Сначала Новак что-то неразборчиво пробурчал, а потом вдруг донесся какой-то женский голос. Янне не удивился – его помощник пользовался успехом у женщин, и какая-нибудь из них вполне могла у него заночевать. Однако когда сегодняшняя любовница Марека тоже подключилась к нейроресиверу директора и заговорила, после чего выяснилось, что это не кто-нибудь, а сама Эшли Маклейн, детектив, расследующий как пропажу изолятора, так и вчерашнее происшествие, он опешил.

– Не стоит беспокоиться, мистер Эриксон, – лениво протянула женщина так, как будто ничто в этом мире ее не волновало. – Я осмотрела дом Марека, и пришла к выводу, что он не виновен.

– То есть Вы всю ночь, очевидно, проведенную у него, обыскивали дом Новака? – скептически произнес Янне.

– Ну, может, не всю ночь… мы и еще кое-чем занимались, – рассмеялась Маклейн, а вместе с ней и Новак.

Конечно, все люди знали, что Эриксон строг, ценит дисциплину и зачастую цепляется к мелочам. Мужчина специально создавал себе такой образ. В душе он, пожалуй, не был