В нем до сих пор клокотала злость из-за произошедшего в институте, а в голове вертелись сцены вероятных страданий столь ненавистной ему парочки. Наверняка Рябинин никуда не пропал, просто спрятался вместе с изолятором, вынашивая нехорошие планы. Именно поэтому Марека раздражало то, что почти никто не рассматривал происходящее с точки зрения того, что Рябинин замыслил нечто ужасное по отношению к ним всем.

Но теперь, когда Кроссман пострадал, заместитель директора довольно потирал руками. Люди вокруг него взволнованно перешептывались, размышляя, в чем же причина этого странного события – ведь дом не мог разрушиться сам по себе.

– О, Марек, вижу, Вы довольны этим происшествием, – протянула Эшли Маклейн, неожиданно появившись рядом с ним.

– Конечно, доволен – подлец получил по заслугам, – не растерявшись, ответил помощник директора.

– А не Вы ли случайно организовали наказание? – детектив сузила глаза.

– Нет, не я, – спокойно произнес Марек.

– Простите, но мой опыт приучил меня не верить людям на слово, – Эшли покачала головой. – И у Вас определенно был мотив.

– Это не я.

– Если так, то Вам не о чем беспокоиться. Давайте пройдем к Вам в дом, осмотримся. Вдруг найдем безжизненное тело Рябинина?

– Если его труп где-то и лежит, то точно не у меня.

– Вы так признаетесь, что убили его? – вскинула брови Эшли.

– Нет, я его не убивал, – сказав это, Марек посмотрел женщине прямо в глаза.

От одного взгляда на Эшли Маклейн перехватывало дыхание. Большинство мужчин, встречавших ее, безнадежно влюблялось, но Марек не так прост. Эшли не глупая, хотя тот факт, что когда-то она была замужем за Кроссманом, заставлял в этом сомневаться. А значит, не стоит так просто поддаваться ее обольстительным чарам. Но можно сделать вид, что ее улыбка на него подействовала.

Поэтому Марек пригладил взлохматившиеся на ветру волосы и, слегка понизив голос, предложил:

– Может, пойдем ко мне домой и там обсудим, кто в чем виноват?

Какое-то время Эшли пристально на него смотрела, словно пытаясь заглянуть ему в голову. Марек тоже улыбнулся – слегка, улыбка едва тронула его губы, однако он много тренировался перед зеркалом и знал, что выглядит очень даже привлекательно в таких случаях.

– Можно, – наконец, Эшли кивнула. – Я все равно собиралась к Вам зайти.

Похоже, детектив видела какой-то подвох в том, что он пригласил ее домой. Наверное, этот ее бывший муж совсем задурил ей голову рассказами о том, какой же Марек плохой.

Конечно, можно было бы взять ховерборд, но Эшли, как оказалось, таковыми не пользовалась. Неудивительно, что у нее оставалось такое великолепное тело – ежедневные физические нагрузки приносили свои плоды. Поэтому к дому Марека они добирались прогулочным шагом.

– Не сочтете ли Вы мои слова неуместной лестью, если я скажу, что Вы прекрасны? – попробовал применить свое обаяние Марек.

– Сочту. Но за комплимент все равно спасибо, – Эшли смотрела в сторону, но на ее лице появилась довольная улыбка.

Марек усмехнулся. Похоже, соблазнить ее будет не так уж трудно, как он думал.

К сожалению, у Рави Мизуки не обнаружилось. Парень уже пришел в себя после принятого отвара соммелиса и оказался потрясен историей, рассказанной Инной. Где ее подруга, он не знал, и найти девушку не представлялось возможным.

Инна разочарованно вздохнула:

– Ну вот, на этом все и закончится, я полагаю. Без Мизуки мы не сможем найти эту скалу, а без нее совершенно непонятно, что делать, и чего дальше ждать.

Клод же решительно не хотел сдаваться:

– Это всего лишь значит, что нам придется разбираться со всем самостоятельно. Предлагаю взять немного листьев соммелиса и изучить их.

– И что нам это даст? – отмахнулась Инна. – Растение изучают уже полтора века. Все, что только можно было про него узнать, мы уже узнали.

– Вовсе нет, – возразил Клод. – Нигде не сказано, что люди, принимающие этот отвар, смогут видеть какую-то скалу и инопланетян. Но это, несомненно, так. Не исключено, что большинство информации, принимаемой нами на веру – ошибочно. Думаю, мы должны исследовать соммелис самостоятельно, и сделать свои собственные выводы.

Инна пожала плечами и решила согласиться.

– И как мы это сделаем? – спросила она.

– Нам понадобятся микроскоп и соммелис – для начала, – принялся перечислять Клод. – Дневник моего прадеда и, возможно, еще какие-нибудь приборы, но какие, я не знаю – это выяснится по ходу исследований. Дневник я предоставлю, найти соммелис, думаю, не составит особого труда, но вот микроскоп… Институт сейчас вне досягаемости, а в больнице я сомневаюсь, что кто-то разрешит нам взять…

– Микроскоп есть у меня дома, – заявила Инна.

– Откуда? – удивился Клод.

– Я, еще учась в школе, собрала его вместе с отцом, – пояснила Инна. – Мне было шестнадцать, когда мы его закончили. Это мое первое серьезное достижение, поэтому, переезжая из родительского дома, я прихватила его с собой. Пользоваться им мне доводилось не часто, однако он у меня до сих пор сохранился.

– Отлично! – воскликнул Клод. – Тогда пошли к тебе!

Но Инна неожиданно скривилась.

– Там моя мать, – процедила она сквозь зубы.

– И что?

– Ничего. У нас сейчас с ней… не очень хорошие отношения. Не знаю, получится ли поработать, если она будет рядом.

– Уверен, если ты скажешь ей, что у тебя важное дело, она не будет мешать.

– Это вряд ли… но выбора у нас нет. Больше нигде в данный момент микроскоп не возьмешь.

Так что они отправились к дому Инны. Чем ближе они подходили, тем меньше ей хотелось туда входить. Девушка и сама не очень понимала, чем вызвано такое отношение к собственной матери. В детские и подростковые годы они вполне ровно общались, хотя и без особой любви. Отец для Инны почему-то всегда был ближе, чем мать, с ним гораздо интереснее проводить время, можно обсуждать разные научные вопросы, мечтать о том, как им удастся найти способ связаться с Землей или другой какой цивилизацией, благодаря чему они смогут вырваться с этой захолустной планеты. Ее мама же в основном отвечала за более «приземленные» вопросы. Например, когда Инна в первый раз в жизни влюбилась, мама оказала ей гораздо больше поддержки, чем отец. Тот лишь скептически пожимал плечами и говорил, что это пройдет. Разумеется, так оно и оказалось, но двенадцатилетняя девочка, какой она тогда являлась, этого не знала, и слегка обижалась на самого близкого человека. Еще мать всегда готовила им вкусную еду, ведь у Инны с папой на это никогда не хватало времени, а даже когда хватало, они частенько забывали, что вообще нужно есть. Мама всегда объясняла своей дочери то, что касалось тонкостей общения с людьми, папа же