от нее. Я больше не мог это слушать и думать о деньгах тоже не мог. Мне нужно было одно — отвлечься.

И вдруг мимо нас прошла женщина. С волосами цвета жареного каштана.

— Эй? — щелкнула пальцами перед моим лицом Миллисент.

— Я здесь.

— Ты уверен? А то я…

— Она похожа на Робин, — сказал я. — На подругу Холли.

Миллисент оглянулась и проводила взглядом женщину, исчезнувшую в толпе. А, когда жена снова повернула ко мне голову, одна бровь на ее лице была приподнята.

— Ты так думаешь?

— Да.

— Как странно.

Это действительно было странно. Как и чувство, которое накатывало на меня каждый раз, когда я прокручивал в голове убийство Робин. Каждый раз, когда я вспоминал, каким фантастическим выдался тот день, как мы с женой объединились и сделали то, что должны были сделать, чтобы защитить себя и нашу семью. Это было так удивительно, волнительно, потрясающе.

Так сексуально!

И я начал рассказывать об этом своей жене.

20

Рабочее расписание Аннабель никогда не меняется. С понедельника по пятницу, с восьми утра и до пяти вечера она выдает штрафные талоны за нарушение правил парковки, вызывает эвакуаторы и выслушивает оскорбления и брань за то, что просто выполняет свою работу.

Аннабель сохраняет спокойствие. А я только удивляюсь — как ей это удается? Ей действительно безразлично, или она пользуется какими-то особыми средствами? Интересно, какой уровень наркомании среди таких инспекторов?

Вечера Аннабель не такие однотипные. Она — одинокая женщина, которой нравится гулять и тусить, но не слишком часто. Тем более что на своей работе она зарабатывает не больно много денег. По средам Аннабель ужинает со своими родителями. А все остальные ночи проводит, как Бог на душу положит. А мне надо выбрать ночь, когда она выходит в люди чаще всего. Пожалуй, это пятница.

Через две недели будет пятница 13-е. Лучшего и пожелать нельзя! В пятницу, да еще 13-го числа, Аннабель исчезнет!

Я, наконец, готов отправить второе «письмо Оуэна» Джошу. Я его тоже напечатал. Только оно гораздо длиннее первого.

Дорогой Джош,

Я не уверен, что ты веришь, что прошлое послание написал тебе я. Хотя, возможно, ты и веришь, а вот полиция — нет. Я не самозванец и не подражатель Оуэна. Я и есть — тот самый Оуэн Оливер Рили, который некогда проживал на Сидр-Крест-Драйв в маленьком старом домишке с противным сине-зеленым ковром. Впрочем, не я его туда настелил. Это моя мать страдала плохим вкусом.

По-моему, мне здесь не верят. И мне понятно почему. Ведь никто еще не видел меня и не общался со мной. Ну, кроме Линдси. Она-то меня видела часто. И мы очень тесно общались с ней. Много-много раз за тот год, что она была моей.

А теперь я снова один, и ты мне не веришь. По всему выходит, я должен дать тебе обещание. Так вот, даю: через две недели с этого дня пропадет еще одна женщина. Я могу даже назвать тебе точную дату. Это произойдет в пятницу, 13-го числа. Банально? Ну, в общем, да. Зато легко запомнить.

Так что, Джош, ты все еще можешь мне не доверять. Только учти: я всегда держу свое слово.

Оуэн.

Джош получит это письмо во вторник. Перед отправкой я так же спрыснул его одеколоном с мускусным запахом ковбоя. Это письмо наверняка сначала изучат полицейские. И кто знает, сколько они будут судить да рядить, прежде чем решатся его обнародовать. Целиком или хотя бы ту часть, в которой говорится о пятнице 13-го.

А я тем временем вернусь к своей реальной жизни. За последние несколько недель я отменил слишком много уроков. Мой рабочий график теперь очень плотный; каждый день расписан по часам и минутам. А кроме этого мне приходится делать и другие дела — забирать детей после занятий, развозить их по спортивным секциям, бегать в магазин за недостающими продуктами. Мелкие хлопоты создают у меня иллюзию нормальной жизни. Благодаря им почти проходит даже нервное подергивание, одолевающее меня в последнее время. Если бы еще Миллисент не посматривала на меня так выжидающе и с таким множеством вопросов в своих зеленых глазах!

Ответы на них приходят в четверг вечером.

Мы с Миллисент сидим в клубе, на вечеринке по случаю ухода на пенсию кого-то из правления. Подобные вечеринки в клубе невероятно показушные, почти вульгарные. Столы ломятся от еды, вина в избытке, и все поздравляют друг друга с очередными успехами в рабочей и личной жизни.

Мы участвуем в них, потому что должны; налаживание деловых контактов — часть и моей работы, и работы Миллисент. Придя на эту вечеринку вместе, мы потом, по обычаю, разделяемся. Я направляюсь налево, она — направо. Мы кружим по залу, встречаемся в центре, снова разделяемся и кружим по залу и опять воссоединяемся у входа.

На Миллисент яркое желтое платье. Со своими рыжими волосами она походит в нем на ослепительный язык пламени. Жена постоянно передвигается в толпе, заговаривает то с одним, то с другим гостем, но ее желтый наряд ни на минуту не исчезает из моего поля зрения. И я постоянно ловлю на себе ее взгляды. Когда губы Миллисент шевелятся, я пытаюсь понять, что она говорит. Она ходит по залу с бокалом шампанского в руке, но не отпивает из него ни глоточка. Только этого никто не замечает.

Сегодня глаза моей жены сверкают светлее обычного — зеленью молодого листика под солнцем. Такими я их не видел давно. Вот эти глаза в очередной раз скашиваются на меня. Миллисент видит, что я на нее смотрю, и подмигивает мне.

Я выдыхаю и продолжаю налаживать свои деловые контакты.

Энди и Триста также здесь, с полными бокалами вина в руках. Энди поглаживает себя по животу и говорит, что ему нужно с ним что-то решать. Триста немногословна, но задерживает на мне взгляд дольше положенного, наверное, вспоминает наш разговор об Оуэне или какие-то отрывки из него.

Кекона тоже пришла на вечеринку с эскортом в виде молодого мужчины, которого она даже не удосуживается нам представить, зато обсуждает всех остальных гостей: кто выглядит хорошо, а кто не очень, кто уже не работает и кто ищет работу. Будучи одним из самых состоятельных членов клуба, Кекона может позволить себе говорить все, что ей хочется, и люди все равно будут ее принимать.

Мимо меня проходит с подносом клубная официантка Бет и предлагает мне выбрать напиток, сильный алабамский акцент придает ее