казаки привели в Адрианополь отбитого у врага верблюда. Туркам не понадобились десять лет жизни Даля. Упакованные в тюк, они мирно покоились возле мохнатых горбов.

Де Морни быстро отвязал свой кларнет, загудел марш. А Даль вдруг изнемог: обнял верблюда за шею, прижался лбом к пыльной и жаркой шерсти да так и стоял, ослабев.

Говорят: мал сокол, да на руке носить; велик верблюд, да воду возить. Золотого царского сокола любимей был этот рыжий двугорбый водовоз. Поджав губы, верблюд печально смотрел на Даля.

Не сразу спохватились, что Алексей-то не вернулся. Даль кинулся к казакам — нет, не видали. Затерялся северный мужик в турецких землях. Навсегда. Не иначе, голову сложил.

Теперь передвигались так: впереди де Морни с кларнетом, за ним Степан с провизией и котлом, позади Даль с верблюдом. А где-то за ближним поворотом, таясь, уже поджидала гибель доктора де Морни, боевого друга. Нет счета потерям.

Даль глаз не спускал с верблюда.

Цену узнаешь, как потеряешь.

ДОКТОР ДАЛЬ СТРОИТ МОСТ

Походы… Походы… В рассветных лучах пылает слепящим пламенем звонкая медь трубы. Вста-а-вай! Поспева-а-ай! Ша-а-га-ай!

Встают. Шагают.

1830-й. Беспокойный год. Баррикадами революции туго перепоясались парижские улицы. Шли по дорогам, стучали тяжелыми башмаками, словно гвозди в землю вбивая, восставшие немецкие крестьяне. А в Италии чистили оружие деятели тайных обществ — ждали своего часа.

На парижские залпы отозвалась Польша. Не захотела признавать больше власть русского царя. Константин Павлович, царев брат и наместник в Польше, удирал в одном халате, когда к его покоям подступили восставшие. Сетовал: «Неблагодарные! А я-то хотел быть им отцом родным!» В частях и гарнизонах будили солдат голосистые трубы. Русская армия выступала подавлять мятеж.

Часть, в которой служил Даль, перешла польскую границу с юго-востока. После первых стычек стали поступать в лазарет пленные.

Доктор Даль спасал от смерти людей, которые шли умирать за свободу. Возвращенных к жизни отправляли в тюрьмы, в Сибирь. Восставших называли «врагами», «бунтовщиками». А «враги», «бунтовщики» говорили солдатам: «Сражаемся за нашу и вашу свободу!» Даль говорил про восставших что положено, больше помалкивал. О чем он думал? Кто знает, коли помалкивал. А если что и думал, — кого интересовало и что могло изменить мнение простого военного врача, затерянного в глубинах многотысячной русской армии. Исполнял приказ.

Однако знаем, что через три года в Оренбурге Даль будет дружить с сосланными туда поляками-мятежниками. Когда же ссыльных заподозрят в заговоре, Даль, уже не простой врач, а видный чиновник, с мнением которого считаются, сумеет доказать их невиновность.

Но пока Даль вместе с армией шагает по Польше. И, казалось бы, ничего интересного с ним не произойдет. Лишь один штрих вдруг заставляет запомнить эту страницу его биографии.

В июле 1831 года доктор Даль построил мост через Вислу.

Не нашлось ни одного инженера в громадном боевом соединении, который бы вызвался наладить переправу войск. Это сделал медик Даль. За короткий срок через широкую полноводную реку был наведен сборный мост его конструкции. Мост связали из плотов, изготовленных также по проекту Даля.

Ценное отличие Далева моста — подвижность. Когда часть армии, вместе с артиллерией и обозами, переправилась на левый берег Вислы, сооружение разобрали и, спустив плоты по реке до того места, где другие полки ждали переправы, связали мост снова.

Даль все предусмотрел. Об одном только он не подумал: о том, кто и зачем пойдет по его мосту.

Все торопились к Варшаве. И Даль придумывал мост, торопился.

Скоро пройдет с полком по его мосту любимый брат Лев. Полк будет торопиться к Варшаве. У стен Варшавы убьют брата Льва. Если б знать! Если б не торопиться! Какое дело до моста доктору Далю!..

Есть вещи, о которых каждому следует думать. И когда каждый отталкивает прочь тревожные мысли, старается жить, не рассуждая, «как все», платить за это приходится дорого.

В Дале сидел, наверно, незаурядный инженер. Недаром описание построенного им моста выпустили в Петербурге отдельной брошюрой. Недаром эту брошюру перевели на французский язык и вскоре издали в Париже.

История с постройкой моста осталась в биографии Даля страничкой славы.

Даль удивлял: отставной моряк — оказался отличным хирургом, военный медик — таскал по фронтам тюки со словами, никогда ничего не строил — и вдруг соорудил великолепный мост.

А народ умельцев любит и говорит о них с доброй улыбкой.

Он и кучер, он и кухарь, и косарь, и маляр. Он и повар, и ямщик, и с баклажкой сбитенщик.

ДЮЖИНА СОЛДАТСКИХ ЗАГАДОК, ЗАПИСАННЫХ ДАЛЕМ

И долга и коротка, а один одному не верит, всяк сам по себе мерит.