оказалась ножнами, обратно, соединив с рукоятью и повернул, без слов объяснив мне принцип работы механизма. Я кивнул, показав что пусть и сошел с ума но все же не до конца и как извлечь шпагу из трости усвоил. Опираясь на вновь приобретенную игрушку покинул дом, и заковылял к карете запряженной восьмеркой лошадей.

Внутри уже сидел Хадз, но я не успел даже открыть рот, дабы спросить будет ли он бродить за мной аки бряцающая железом тень, как охранник объяснил свое присутствие.

— Я буду в карете. На территории академии вам ничего не угроажает… — и ухмыльнувшись добавил — если снова не дадите повода для дуэли.

Пока ехали от особняка к местному магическому универу, я пялился в окно, разглядывая город. Столица империи сразу же напомнила мне Питер. Такие же невысокие, в основном трех — четырехэтажные дома, построенные вплотную один к другому, сложные фасады украшенные лепниной, колоннами а местами даже статуями, высокие окна, разве что вместо брусчатки или асфальта — крупные куски отесанного булыжника.

Едва ли не через каждые двести — триста метров встречались фонтаны, один раз проехали по мосту через узкую речушку или скорее канал, отчего сходство с Питером стало еще убедительней. Удивился наличию в средневековом, по сути, городе, огромных рекламных щитов на высоких стойках. Судя по висящим на щитах, привычным уже мне стеклянным шарам-лампам, по вечерам их даже подсвечивают. Удивительно.

Местное общество достаточно зрелое, как я понял. Несмотря на то что оно по моим меркам до сих пор торчит в веке эдак восемнадцатом-девятнадцатом, на самом деле оно будет даже постарше нашего, того что я оставил в предыдущем мире. Технологии конечно не развиваются, ибо они никому не нужны при наличии магов, особенно тех которых Дезмонд назвал коммерческими, могущими покрыть практически все потребности, которые в моем мире закрывались технологиями. Несмотря на то, что на этих недомагах держится половина экономики, они очевидно, являлись далеко не последней причиной застоя.

По встречающимся рекламным билбордам, примерно оценил местные стандарты человеческой красоты. Если девушки-модели на плакатах выглядели плюс-минус как в моем мире, разве что тут мода на несколько более худощавый тип фигуры, то вот мускулистых, брутальных мужиков, коих много на рекламных плакатах там, у нас, здесь почему-то не мелькало. По моделям на картинках, создавалось впечатление что и мужской тип фигуры тут популярен худощавый, я бы даже сказал, откровенные дрыщи. Во всяком случае рекламировали всякую всячину на плакатах именно они. Почему? Куда делся образ мужика как брутального альфача, способного отогнать саблезубого тигра от пещеры, и завалить голыми руками мамонта?

Обрывки памяти предыдущего владельца тела, вовремя поднявшись на верхние слои сознания, подсказали что избыточная мускулатура тут считается признаком низшего класса. Если у мужика хорошо развиты мышцы — значит он работает физически, а раз он выполняют работу собственными руками, то скорее всего он не маг. А именно маги в этом мире являлись элитой, самый привилегированный класс, самый богатый, и конечно же, именно маги это главная сила. Щуплый задохлик с магическим даром одним движением мысли может справиться с целым отрядом здоровых, физически крепких но бездарных мужиков. Потому-то эталоном красоты и считался худощавый маг, а не мускулистый воин.

Интересная закономерность, что-то похожее было в древней руси — тогда красивыми считались упитанные пухляши, это было признаком статуса, означало что человек, как минимум, может позволить себе хорошо питаться. Еще один интересный выверт человеческого восприятия красоты — черные зубы. Плюс-минус в те же дни, времен царя Гороха, кариес считался болезнью зажиточных людей. Сахар простому люду был недоступен, а вот богатые могли себе позволить и чай с сахаром, и всякие сладкие вкусности. Соответственно гнилые зубы были чаще у тамошней аристократии, а простой люд, пытался приблизиться к образу элиты, мазюкая свою пасть углем и прочей черной дрянью…

«Парасковья Денисовна, его новобрачная супруга, бела и румяна. Зубы как уголь…» — Радищев, вспомнил я, Путешествие из Петербурга в Москву, и вот это, про зубы, это ведь в положительном ключе.

До академии добрались быстро — не прошло и получаса. Кстати, местный час состоит из ста минут, по сто секунд. В сутках — десять часов. Секунды ничем от наших не отличаются, так что выходило что местные сутки примерно на четыре часа длиннее привычных мне по родному миру. Может планета была больше, может вращалась медленнее — я не знал. Можно было наверное узнать это в универе, если конечно местные все еще не считают что земля плоская.

Местный магический универ являлся огромным комплексом строений, обнесенных общей оградой. По шпилям я насчитал минимум четыре высоких замка, доминирующих над окружающими строениями, этажей наверное по восемь а то и десять. На территории кампуса, за высоким кованым забором, я видел как чинно прогуливающихся, так и суматошно куда-то спешащих мужчин и женщин, в основном молодежь, но встречались и господа с дамами весьма солидных возрастов, я сразу отметил их для себя как учителей. Школьной формы тут судя по всему не было, каждый был одет кто во что горазд, и я решил что выделяться среди этой массы не буду.

Покинул карету, не забыв прихватить с собой трость побрел к воротам, у которых дежурил может охранник, а может швейцар, так и не сообразил по его виду. Цокот копыт за спиной подтвердил что карета тронулась, Хадз вылезать вслед за мной не стал, наверное здесь мне и правда ничего не угрожало.

Я остановился перед охранником, и внезапно вспомнил что вообще-то у меня должен быть пропуск. Золотая тисненая пластинка, размером наверное с четверть бумажной визитной карточки. У меня она была закреплена в кожаном браслете, который я носил на левом запястье. Сейчас при себе его не было, да и дома такой браслет я не видел.

— Извините но пропуска у меня нет. Сгорел вместе — я пошевелил пальцами показывая отсутствие браслета на запястье — вместе со старой рукой.

— Господин Артис Де Адд — не то утвердительно не то вопросительно произнес привратник — меня предупредили. Профессор На Дель вас ждет.

Свистнув какого-то щеголеватого пацаненка, лет десяти-двенадцати от роду, сторож сказал ему куда меня проводить. Миновав небольшой парк, в котором отдыхали от умственных трудов студенты, мы вошли в один из корпусов, и поплутав по коридорам нашли какой-то кабинет. Молча ткнув в него пальцем, пацан все так же не говоря ни слова, пошел обратно, уже шагов через десять растворившись в шныряющих по коридорам студентах.

Я взглянул на табличку прибитую к двери, которая подтвердила