Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Я не могу ничего делать, я не умею колдовать, — промямлила она.
— Все женщины умеют, — ответил он. — Вы запускаете свои пальчики в наши головы, сердца, души… ведёте себя так, чтобы мысли мужчины сводились только к одному.
— Я… не… не… — Милена поняла, что все слова вылетели напрочь.
Он рассмеялся:
— Не знаю-не знаю, я бы тебя в первый же день успокоил по-своему, и поверь тебе бы понравилось, и захотелось ещё, и ты бы не бродила по опасным местам бесцельно и бездельно, по крайней мере твоё тело хоть на что-то сгодилось бы.
— Это… — захлебнулась она чем-то похожим на негодование, а к щекам прилила кровь.
— Говорят, — он наклонился ещё ниже и заговорил обжигающим шепотом, — что, чтобы белая начала колдовать, ей нужно быть счастливой, то есть чёрная — это злость, а белая — это радость. Может тебя порадовать, а, белая? Ты скажи, если станет совсем невмоготу — я всегда к твоим услугам.
Он выпрямился и пошел от неё прочь.
— Не замёрзни, смотри, — бросил он через плечо. — Хотя может отморозишь свой очаровательный зад и потепление накличешь?
Дальше она видела только его удаляющийся силуэт и слышала его смех. Злой и такой липкий.
“Вот ведь, что за…” — и она попыталась выйти из низины, в которую она забрела, но поскользнулась на куске льда, съехала чуть ниже и в попытке выбраться поняла, что нога в новом сапожке застряла между двух камней.
Чёрт!
Милена позвала на помощь, но конечно достопочтенный мистер “знаю как сделать тебя счастливой” был уже слишком далеко от неё, чтобы услышать этот зов, а больше вокруг нее никого не было и главное с этого места она не видела ни замка, ни башен ни гребанного дерева!
Глава 9
Глава 9
Хэла гладила тоору под мордой, тот довольно уркал и ворочил мордой во все стороны и подставлял разные её части, чтобы было приятнее.
Она действительно обожала всякого рода живность. И лошадей в том числе. Дома были две собаки, две кошки, рыбки и несчастный попугай со сломанным крылом. Ей казалось порой, что ей самой нет места в этом доме, муж считал всё это излишеством, но дети были рады, а сама Хэла, конечно не променяла бы весь этот бедлам на чистый и пустой дом.
В своём мире она мечтала увидеть тигров в живой природе, слонов в заповеднике, пообщаться с наглыми оленями в Наре и погладить кита. Не успела. Да и не успела бы, чего врать себе? Она вообще много чего не успела сделать из того о чём всегда очень мечтала и к чему очень стремилась. Даже совсем простого.
Некоторые мечты она всё же исполнила, но в основном всё сгинуло в водовороте быта, боли потерь, обид, тяжёлых времён и простого едкого страха. И, наконец, водоворот призыва перечеркнул всю её прежнюю жизнь и перепахал её саму.
Попав сюда и осознав свою силу, Хэла дала себе слово, что здесь она не будет ждать завтра. Здесь она не может позволить себе бояться. Чего вообще может боятся человек, который руками может делать молнию? Даже если потом надо сутки валяться и не шевелиться, потому что сил нет вообще ни на что, даже на пописать. Это она усекла ещё сидя в проклятой белой комнате.
А ещё она дала себе слово не стесняться. Ничего и никогда. Иначе снова загонишь себя в угол, снова потеряешься, снова тупик и пустота. Она там была. Она знала какого на самом дне и ей не нужно было это объяснять.
И вот была приятность — живность местная к ней так и липла. Хараги, хоть и были лютыми чудовищами, пока ходили за ней послушными псами, смотревшими ей в рот. Она не знала, потому ли это что у неё хорошо получалось их тренировать, или потому что она была ведьма и просто заговорила их, чтобы не дай бог феран не приказал ей их убить.
Ещё были фицры — эти здешние домашние кошки обожали Хэлу. Если она садилась в доме или во дворе, то на её коленях обязательно тут же оказывалась фицра. А ещё одна норовила пристроится где-то сбоку.
С тоорами или торами, как порой местные по простому их называли, была такая же история. Хэла им нравилась и ей нравились они.
Вообще когда она притащила хараг, а дело было в Зарне, места маленьким, но чудовищам, вообще не нашлось. Куда деть тварей, которых страшно боялись все вокруг?
Поначалу Хэла пристроила их небольшой ящик и они жили с ней в одной комнате. Но потом подросли и она нашла ящик побольше и хараги ютились возле загона с тоорами. Все мужики в доме были, ну мягко выражаясь, скептически настроены глядя на это действо.
Во-первых, тооры ненавидят хараг и они их будут бояться, во-вторых, потом, если глупые мелкие хараги, хиги, полезут в загон, то тооры их просто затопчут и даже не заметят, а если заметят, то могут и загон снести.
И Хэла не придумала ничего лучше, чем поговорить с тоорами. Вот такая она чокнутая.
В загонах тооры жили скорее как стадо, чем как отдельные особи, гуляющие сами по себе. Животными они были верными и на самом деле очень суровыми, как раз для этого места в самый раз, и у них в "семье" была старшая особь — с ней Хэла и договорилась. Уж сама не поняла, как так вышло, но вот этих двух конкретных хараг тооры не боялись, не трубили на них, не рыли землю, не пытались затоптать и, как оказалось даже не разбегались, когда были в поле на выгуле, а хараги бегали рядом гуляя и играя. Даже больше, некоторые тооры умудрялись играть с харагами, что несказанно удивляло всех, кто вообще имел хоть какое-то отношение к этим животным.
Так и повелось — хараги даже здесь, в Трите, находились рядом с загоном тоор, и всем было от этого комфортно и хорошо. Хэла же взяла за правило приходить вечерами к тоорам и чесать морды тем, кто хотел участия и ласки. Животинки были очаровашками. И многие были удивлены, когда Хэла не только спокойно села в седло, при переезде из Зарны в Трит, но и умудрилась ни разу не упасть в дороге и не поругаться с тором, на котором ехала.
