— А вот и хочу, — решительно задрав подбородок, Ориэль дошагал до меня, засмущался в процессе усаживания. И совсем уж нерешительно попросил: — А можно мне вон ту штуку? И жареного мяска на палочке?

— Можно, — стараясь ни в коем случае не улыбнуться, я взяла пустую тарелку, сунула ее в руки растерянного гостя и с царственным жестом велела: — Накладывайте, чего душа пожелает. Не стесняйтесь.

Молодые сильные организмы любят поесть. А если это молодые сильные мужские организмы, они любят пожрать. А если это молодые сильные мужские организмы неведомой расы и частично имеют звериный ген — то они очень любят пожрать.

Я оценила, с какой скоростью мелькала вилка, совершая маршрут между тарелкой и ртом Ориэля. Легла на спину, опустила на глаза солнечные очки, до того служившие мне ободком для волос, и принялась греться на солнышке.

Когда по звукам поняла, что первый голод утолен, не поворачивая головы сообщила:

— А я у вас по городу сегодня гуляла. Красиво. И народ такой… веселый, приветливый. С вашими я не общалась, только с четырехрукими.

— У "вас"? То есть у вас не аномальная мутация, а вы просто неместная?

— Да. Я человек. И мы только сегодня к вам сюда угодили. И скоро уже снова унесемся.

— А куда? — вот, совсем другое дело. Уже никаких мятежных страданий в голосе, лишь живое любопытство.

— Понятия не имею. Мы сами не знаем, где окажемся завтра. Или уже через час. Большую часть времени болтаемся в нигде. А потом — хоп, — и куда-нибудь вываливаемся. Туда, где мы нужны.

— Зачем?

— Если честно, я и сама не совсем понимаю. Но я управляющая "Отеля потерянных душ". Вот мы к ним, к этим потерянным душам, и переносимся. В данный момент мы с моим коллегой… Он сейчас летает, крылья разминает… Так вот, мы внезапно очутились тут. Наверное, потому что потерялась ваша душа, Ориэль.

— Да вроде нет, — крайне озадаченно ответил он. — Не терял я ничего.

Я даже повернула к нему голову и посмотрела сквозь темные стекла очков.

— А вы мне так и не рассказали, что у вас случилось. Хотя я согласилась выслушать.

— Да знаете… — страшно засмущался паренек и принялся вертеться, словно раздумывая, что ему еще себе подложить в тарелку. — Что-то я сглупил. Сейчас сижу с вами, ем вкусно, беседую приятно и интересно, солнышко пригревает, ветерок ласковый шерсть раздувает. И понимаю, что я, кажется, дурак. А еще я страшно рад, что вы мне помешали. Вот. — И он насупился.

— Бывает… — флегматично протянула я и снова подставила лицо солнцу. — А что родители?

— Сирота.

— О… А друзья?

— Да как-то…

— Понятно. А коллеги по работе?

— Так нету ее пока еще. Я же только-только окончил школу лекарей.

— Так вы будущий врач?

— Почему будущий? Я выучился и уже лекарь. Мы же энергией и биопотоками управляем. Больше ничего не умеем, только лечим. Хотите, я вас исцелю, Агата?

— А что у меня не так? — насторожилась я.

— У вас отложения минеральные в районе шейных позвонков. Такое часто бывает у вашего вида. Я знаю, нам показывали и рассказывали. Но это легко убирается.

Я села. Похрустела плечами и шеей. Нет, ну вот он интересный. А у кого из моих современников нет отложения солей и остеохондроза?

— Хочу.

— Я сейчас, — обрадовался он. — Я быстро.

— Не надо быстро. Надо хорошо и тщательно, — напряглась я от его энтузиазма.

— Простите, — расплылся в смущенной улыбке этот чудесатый барабашка.

Он возложил мне обе руки на позвоночник. Одну на шею, вторую ниже. И принялся шептать на незнакомом мне языке. Пальчики у него были горячие, ладошки гладкие, как у Феликса, шерстка росла только на их тыльной стороне.

И сразу же пошло щекотное такое тепло. Больно или неприятно совсем не было. Но немного странно.

— Все, Агата. Я убрал с вашего позвоночника все лишние отложения. Но у вас есть еще. В суставах. Вы ведете сидячий образ жизни, да? Это плохо.

— Эм-м. Ну да. Спасибо…

Я покрутила шеей, подвигала плечами, с удивлением осознавая, что ничего не хрустит и не вызывает дискомфорта.

— Потрясающе. Это я удачно тебя встретила. Давай уже на "ты"? О. А вот и мой коллега летит.

Феликс покружил над полянкой, приземлился и побрел к нам.

— Здравствуй, существо зеленое и меховое. Филиур я. Феликс имя мое. Агата друг мой.

— Ой, — обалдело заморгал Ориэль. — Здравствуй, существо серое и пернато-мохнатое. Ориэль имя мое. Агата друг мой тоже уже.

Я прыснула от смеха. Полюбовалась на них и позвала ночного портье:

— Феликс, мы тебя не дождались, уже пообедали. Давай тоже поешь, тут еще много всего. И вон в той миске твои любимые харапульки.

— Где харапульки?

— Что такое харапульки?

Я эти харапульки, само собой, пробовала. Интересно же. Но… по секрету — дрянь редкостная. Размером со сливу, кисло-горькие, вяжущие как незрелая хурма, при этом жуткого, ядрено-розового цвета. То ли овощ, то ли фрукт. Короче, я не оценила. Но Феликс их очень любит.

Он и Ориэля угостил. Тот тоже не проникся, судя по скривившейся мордашке и судорожным поискам места, куда бы выплюнуть эту гадость.

Еда практически закончилась. Три прожорливых организма по достоинству оценили все те блюда, что нам собрал на пикник отель. Про абсурдность этой фразы я даже думать не хочу. Но я же не виновата, что отель не то живой, не то оживленный, не то одухотворенный.

Я лежала на спине и млела под солнышком. Феликс и Ориэль негромко беседовали. Каждый делился особенностями быта в своем родном мире. Я даже задремала под их размеренный бубнеж.

Проснулась от голоса нашего незадачливого суицидника:

— Агата. Агата-а… А-га-та.

— Да? — вяло протянула я. Открывать глаза не хотелось.

— А как вы нанимаете сотрудников в отель?

— Просто беру и нанимаю. Я знаю, какие именно обязанности должен будет исполнять этот сотрудник. Нужен был тот, кто станет дежурить по ночам. И появился Феликс. Ему, кстати, давно пора спать. У филиуров ночной образ жизни, и, как стемнеет, ему придется пойти за стойку и отработать смену.

— Ну, Агата, поспал же я, — смущенно прокурлыкал филиур.

— Агата, а кто вам еще нужен? — продолжил интересоваться Ориэль.

— Не решила пока. По идее, кто-то, кто будет следить за порядком во всем отеле в целом. Провожать гостей к номерам. Относить им что-то, если вдруг это что-то понадобится. Ну и порядок, наверное, наводить. Мусор и пыль утилизирует сам отель, а перестелить постели, например, это кому-то надо делать. Наверное.