Отступив, Элеанор предложила Лукасу зайти первым.

Это был ее любимый номер – с окнами в виде иллюминаторов, столом под старину, вырезанным изо льда, на котором лежала карта сокровищ, адмиральским креслом, покрытым шкурой ягненка, и огромным ледяным глобусом, который мог вращаться. Но настоящим шедевром была искусно выполненная ледяная кровать с четырьмя столбиками и красным бархатным балдахином, занимавшая большую часть комнаты.

– Шикарно.

Элеанор задержала дыхание – от выражения, которое появилось на лице Лукаса. Она не могла в нем ошибиться.

– Представляешь себя привязанной к ней? – мягко спросил он.

– Нет! Да. Может быть, – сдалась Элеанор.

Сердце ее забилось чаще, а кровь воспламенилась от одной только мысли об этом. В отеле они были совершенно одни, и Элеанор захлестнуло ощущение неизбежности. Она хотела этого мужчину. И, похоже, он тоже ее желал.

– Я не слышу уверенности в твоем голосе, – все так же мягко проговорил Лукас.

Элеанор не могла глаз отвести от него. Неужели плохо уступить своему желанию? Ее карьере ничто не угрожает – она надеялась на это, – и вряд ли одна ночь с мужчиной разрушит ее тщательно продуманные планы. И вообще, разве нельзя на время забыть о своих целях? Ведь это не станет катастрофой?

– Я предупредил охрану, что останусь здесь на ночь, – услышала Элеанор его глубокий голос.

– Вот как?

Лукас шагнул к ней.

– Я считаю, что владелец отеля должен провести хотя бы одну ночь в номере, чтобы убедиться, что он отвечает стандартам.

Элеанор ощутила исходящий от него жар. Она рассеянно подумала: как это лед, окружающий их, еще не растаял?

Лукас взял ее за руки и притянул к себе.

– Я уже представил тебя без пуховика и свитера. Без этих обтягивающих джинсов.

– Лукас…

– Мне не хватало тебя.

Ей тоже. Но Элеанор была напугана. Она испытывала к нему такие чувства, какие еще не испытывала ни к кому. Две недели она пыталась забыть Лукаса. Когда это не удалось, она попыталась заставить себя возненавидеть его. Но и это не получалось. Элеанор не могла разобраться в своих чувствах, однако твердо знала: ей больше может не выпасть шанс быть с мужчиной, который воспламеняет ее кровь так, как Лукас. И если она не воспользуется этим шансом, до конца жизни будет мучиться, вспоминая о том, чего сама себя лишила. Какая ужасная перспектива…

Она вздрогнула.

– Тебе холодно?

Элеанор покачала головой. Ей было не холодно. Ей было жарко. Обжигающе жарко.

Решившись, она потянулась к Лукасу и обняла его за шею, прижимаясь к нему. Он простонал и зубами сорвал свои перчатки. Они упали на пол, за ними последовала шапка Элеанор. Его теплые пальцы запутались в ее волосах, а губы накрыли ее губы… И Элеанор почувствовала, что поступает абсолютно правильно.

Она провела пальцами по шее Лукаса и притянула его к себе. Наконец он оторвался от ее губ.

– Скажи, что ты меня хочешь, – хрипло потребовал он, расстегивая пуговицы ее пуховика.

– Это обязательно? – спросила она, просовывая руки под его одежду, чтобы погладить плоский живот. Стон сорвался с ее губ, когда она ощутила его губы на своей шее, а затем Лукас легонько ее куснул.

– Обязательно.

– Я хочу тебя, – с готовностью сказала Элеанор. Лукас раздевал ее. Она задрожала, почувствовав прохладу, но ее согрел жаркий взгляд его голубых глаз. Он поднял руки и обвел пальцем края ее бюстгальтера, а затем накрыл ее груди своими большими ладонями и начал ласкать соски. – Да, я хочу тебя.

И в этот раз она не собиралась бежать от страсти, которая обещала неземное наслаждение.

Элеанор вцепилась в плечи Лукаса и упала бы, если бы он не ухватил ее за ягодицы, прижимая к себе. С губ ее сорвался стон, и она провела пальцами по его густым волосам.

– Как же сильно я тебя хочу…

Лукас издал хриплый и очень сексуальный смешок, и прежде чем Элеанор успела опомниться, подхватил ее на руки и понес к кровати.

– Нам придется заняться этим под одеялом, если ты не хочешь подхватить простуду.

Он откинул роскошное алое покрывало и положил ее на мягкие простыни. Но Элеанор хотелось, чтобы ее согревал Лукас – своим крупным и теплым телом. Она обвила его руками и притянула к себе.

– Какая мягкость, – пробормотал он, снова касаясь ее губ.

– Кровати обязаны быть мягкими, – заметила Элеанор.

– Я говорил не о кровати. – Лукас потянул чашечки ее бюстгальтера вниз. Когда он опустил голову, она ощутила его теплое дыхание на своей коже. – О тебе.

Он втянул один твердый сосок в свой теплый рот, и Элеанор изогнулась дугой. Думать было невозможно. Настало время ощущений.

Она просунула руки под его свитер и принялась ласкать загорелую кожу. Лукас застыл, пока она исследовала его тело. Почувствовав, что он задрожал, Элеанор испытала дикий восторг оттого, что способна так на него действовать.

Лукас негромко выругался и рванул свой свитер через голову. Элеанор жадно впитывала его взглядом. Это было невозможно, но он оказался еще прекраснее, с порослью темно-русых волосков на груди.

– Лукас…

Он расстегнул ее брюки и спустил их вниз. Несколько секунд он потратил на то, чтобы восхититься ее шелковым бельем, а затем снял и его.

У Элеанор не было времени смущаться из-за наготы, так как Лукас накрыл ее своим телом, прижался губами к ее губам, потом поцеловал груди, а потом спустился ниже.

Элеанор держалась за его плечи, пока он ласкал и целовал ее живот. Она предвкушала то, что последует дальше. Наконец она почувствовала легкие поцелуи на внутренней стороне бедер.

– Раздвинь ноги, Элеанор. Для меня. Я хочу тебя увидеть.

На ее лице мелькнуло чуть смущенное выражение, и Лукас вспомнил тот день, когда он любовался спящей Элеанор и думал о том, как невинно она выглядит. И сейчас она смотрела на него с изумлением, словно до него ее не касался ни один мужчина. В глубине души он хотел бы, чтобы так оно и было.

– Лукас…

Осознав, что он размышляет о вещах, которые раньше никогда не приходили ему в голову, Лукас положил руку на ее плоский живот.

– Ты этого хочешь, моя Элеанор? Ты хочешь, чтобы я коснулся тебя здесь?

Он накрыл ладонью центр ее женственности, от которого исходил жар.

– Да, о да! Я хочу… хочу…

Опустив голову, он принялся дразнить ее кончиком языка.

Элеанор вцепилась ему в волосы, а Лукас целиком сосредоточился на ее вкусе и чувствах, которые он испытывал. Он никогда не думал, что можно получать столько удовольствия, просто лаская женщину.