железо. А девочка… растаяла на моих руках, побледнела и исчезла, сказала только на прощание, что велела мне передать умирающая Малигель, что на Западе больше нечего спасать, но я ещё нужна Элтлантису, здесь моё место. Это передала мне умирающая элналан[2] и добавила: «А мне уже нигде нет места. Не хочу жить в мире, где презирают добро и милосердие!» И она ушла. Так я оказалась здесь, хоть это и было нелегко. На границе нас ждали многочисленные засады.

Литей вздрогнул: теперь он понял, что и его госпожа Мара случайно попала в такую засаду, а это значило, что зараза начала расползаться и по Лейндейлу.

– И мы ничего не знали! – мучительно обронил Эктавиан. – Догадывались, чувствовали – что-то страшное творится на Западе. Экталане являлись странные видения… Она знала, что Малигель ушла. Но нам казалось, всё это только грядёт. Мы и не догадывались, что война против Элдинэ уже полыхает ярким пламенем, что она уже пожрала большую часть нашего народа. Как же так?

– Мы посылали гонцов в Лейндейл. Хотели просить помощи у короля Киралейна и у тебя, Владыка, – вновь заговорила Лигерэль. – Но помощь так и не подоспела…

– Теперь уже понятно почему, – хмыкнула Сазарэль, – все гонцы просто погибли. Через границу в одиночку не пробиться.

– Спасибо вам, что вы смогли это сделать! – искренне проговорил Эктавиан. – Тебя благодарю, сестра, за то, что пришла к нам, что принесла эти вести! Горькие вести, от них больно моей душе, но это лучше неведения. И вашу бесконечную скорбь я чувствую, как свою. Единственное утешение, что души наши ещё не омертвели от ненависти, страха и отчаяния. Они ещё могут чувствовать, могут страдать. Вы пришли за помощью, но я не знаю, чем помочь. В Элтлантисе осталось слишком мало эльфов. Мы не сможем противостоять всем ордам Запада. Мы можем лишь надеяться, что волна безумия, охватившая людей, схлынет, не докатившись до Эльфийской Долины. Мы получили вести с Запада, теперь надо ждать вестей из Ринайграда. Я так думаю, что они и расставят всё по местам. Тогда станет ясно, что нас ждёт гибель или спасение. Король пытается обуздать взбунтовавшийся Юг и Восток – наша судьба в его руках. Надеюсь, Киралейн сумеет удержать власть. Я хочу, чтоб вы знали: Элтлантис – это и ваша земля, и вы – её дети. Вы вернулись домой из тяжёлых странствий, пришли с кровавой войны. Я хочу верить, что эта земля хоть немного излечит ваши сердца. Хотя забыть то, что вы видели, невозможно, я понимаю это. Мне нечем утешить вас. Грядёт тёмное время для эльфов. Наши звёзды угасли, и осталась лишь беспросветная ночь. И всё, что мы можем – быть вместе, держаться до конца, защищать свой дом, своих близких и всё, что нам дорого, как вы уже делали это, делали бескорыстно, геройски. Сальяда, Сазарэль, Ильдэирин, простите, что нас не было с вами рядом, и примите нашу признательность, наше почтение и благодарность! – молвил Великий князь, поднимаясь, и поклонился потерявшим дар речи гостям. – Да будут отныне Небеса и Звёзды милостивы к вам! Более милостивы, чем до сих пор…

– Мы будем верны тебе, Великий князь, – серьёзно заверила Лигерэль, и глаза её блестели, – так же, как все дети Элтлантиса. Верны тебе и нашему народу.

– А что такое караризское железо? – вдруг тихо и неожиданно для себя задал Литей мучивший его вопрос.

[1] эльфийские дети

[2] Полуэльф

Ему показалось, что из глаз Сальяды в его сторону метнулись ослепительные зелёные молнии. Она была готова прожечь в нём взглядом дыру.

– В самом деле, Лигерэль, ты забыла рассказать! – спохватилась Сазарэль. И добавила с ядовитой насмешкой: – Мальчик желает знать, что такое железо из Карариза…

Литей стиснул зубы: ну почему же всем вокруг так нравится называть его этим насмешливым, презрительным словом «мальчик», ведь он уже взрослый, он – воин!

И всё-таки Дарген сдержал гнев и промолчал.

– Карариз, как всем, наверное, известно, небольшой мастеровой городок на юге Даргкара, – продолжила Сазарэль. Она совсем не походила на воина: легкомысленные снежно-белые кудри, небесного цвета глаза – и впрямь красивая, чистая и ясная, как зимние утро. – Городок небольшой, ничем особым до некоторой поры не славился. Пока не нашли там особую руду. Говорят, Земля Орлов проклята, ибо много там было пролито крови, и тянуло туда всех чёрных магов, какие только нарождались в этих краях. Их, конечно, уничтожили… Спасибо, Героям Великой Битвы! – Сазарэль картинно поклонилась Эктавиану. – Но, говорят, зло там осталось…

– Смотря, что подразумевать под злом, – возразил Эктавиан. – Катарас был убит, Каргиона тоже, Кристалл, питавший их силой, мы с Лиарином уничтожили, замок обратили в прах…

– Говорят, злоба там в самой земле, Великий князь, – пояснила Сазарэль. – Злоба против всего живого, а особенно против магии эльфов. Добытая в окрестностях Карариза железная руда обладает особым свойством – она гасит эльфийскую магию.

– Что значит – гасит? – воскликнули в один голос Фангир и Экталана.

– Гасит, и всё тут, – не найдя слов, пожала плечами Сазарэль. – Обычно эльфы чувствуют опасность, но если у людей в засаде будет оружие из Карариза, ни за что вы их не почуете. А если ранят таким мечом или стрелой, то немеешь, как от яда, таким ледяным холодом обдаёт, что всё на свете забываешь, и сил никаких не остаётся. Раны такие очень болезненны, их трудно исцелить, до конца почти невозможно… Вон гляньте, как Ильдэирину горло располосовали! – Белокурая без всякого смущения ткнула изящным пальчиком в своего спутника. – Это караризским клинком. До сих пор от этого людского подарочка избавиться не может и хрипит, как старый ворон. Даже просто в руки брать такой клинок неприятно, словно обжигает, только льдом, смертью… И ещё оно мешает таять. Если в тебе сидит кинжал или наконечник стрелы из караризского железа, то ты не можешь ступить на Тенистые Тропы. Так и будешь истекать кровью, где-то между этим миром и Благословенным Краем. И за Море не уйдёшь, и излечиться не сможешь. Уж не знаю, кто из людей первый об этом узнал и начал использовать против нас, но успеха они добились небывалого. Мы не раз напарывались на засады, под самым носом не могли засечь врагов, потому что у них были караризские мечи. Этот металл словно отнимает