Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Теперь давайте перейдём к делу. Я…
— Погоди-погоди! — Женя выставила руки вперёд и перевела дыхание. — По порядку. Ты пришёл ко мне, вывалил всю эту информацию про значимость снов, мило побеседовал с моими подругами, а потом напоил нас какой-то дрянью и вырезал воспоминания?
— Да, но…
— А потом подкараулил машину Кирилла, заставил опять всё забыть и вытащил нас из кювета, не буду спрашивать, каким образом?
— Несомненно, но…
— А теперь, когда я померла, появился посреди бела дня и говоришь, что у нас серьёзный разговор?!
— Воистину, но…
— Да ты, кажется, спятил, — озадаченно пробормотала Женя. Она устала удивляться.
— Я совершенно понимаю ваше негодование. Я полагал, что если избавлю вас от воспоминаний, это скроет вас от их взора, и они потеряют вас из виду. Но я ошибся в расчётах, думая, что их посланником может быть Алексей.
— Да уж точно, ошибся. Ровно на одного родственничка.
— Я не думал, что его брат может быть одним из просвещённых.
— И как это понимать? Как он вообще здесь оказался? Я думала, что…
— Я тоже думал, что он остался в прошлом. Но сейчас у нас нет времени выяснять отношения. Вам нужно знать одно: если вы в скорейшем времени не вернётесь к жизни, то исчезнете навсегда, и череда перерождений прервётся. Строго говоря…
— Строго говоря, выйдет так, как будто бы я никогда не рождалась, — закончила за него Евгения. — Да-да, я помню условия ритуала. Если моё существование сотрётся, то всё будет переписано.
— Именно. Рад, что вы понимаете.
— И как ты предлагаешь возвращать меня к жизни? Я даже не знаю, где сейчас моё тело.
Девушка залезла на скамейку с ногами. Оддманд, поправив рубашку, сел рядом. Со стороны выглядело, наверное, презабавно — мужчина в летах сидит и болтает с воздухом. Впрочем, фамильяра такие мелочи никогда не беспокоили. Он привык выглядеть странно в глазах остальных людей.
— Суть в другом. Чтобы выйти из текущего состояния, вам необходимо отыскать первопричину. Артефакт, с которого всё началось. То, что было у Кирилла.
— Ты имеешь в виду нож?
— Не только, да и не столько нож. Нож — это только инструмент. Было ещё кое-что.
Женя задумалась, а затем побледнела.
— Кольцо?
— Вероятно, да. Насколько я знаю, оно было утеряно после ритуала?
— Да, но оно должно было исчезнуть…
— Видимо, этого не произошло. Оно было у него в эту ночь.
— Знаешь? То есть, ты был там рядом? Летал и каркал? И даже не пришёл на помощь?
— Я не мог.
Прозвучало это до того серьёзно и убедительно, что Женя замолчала.
— Так вот, — продолжил Оддманд. — Сейчас во всех ваших временных линиях царит сущая неразбериха. Как ни странно, это идеальный момент для того, чтобы найти артефакты. Пространство и время истончилось, а вы теперь весьма… легки на подъём, — Женя нервно хихикнула на этих словах, — поэтому я могу без проблем перевести вас на другие линии.
— Предлагаешь проскакать по всем историческим эпохам? Думаешь, на это у меня времени хватит?
— Не по всем, — Оддманд покачал головой. — Есть всего несколько вариантов, где артефакты могут быть спрятаны — девятнадцатый-двадцатый века, середина семнадцатого и самая первая жизнь.
Мимо них торопливо прошла женщина с коляской, с подозрением покосившись на фамильяра. Женя прыснула. Мужчина посмотрел на неё с недоумением. Девушка тут же собралась и спросила:
— Почему там?
— Ну… Первые два варианта я выбрал по той причине, что эти жизни — одни из самых длинных и, при этом, не самых удачных. В защите Дома было много прорех.
— А первое воплощение ты выбрал потому, что ностальгия вдруг нашла?
Оддманд на пару мгновений замолчал, а затем улыбнулся — кажется, впервые за весь разговор, — совсем немного, кончиками губ, но его лицо сразу преобразилось.
— Может быть. К тому же, эта жизнь находится максимально далеко, и прыгнуть до неё не так-то просто.
Женя задумалась на несколько минут. Фамильяр терпеливо ждал, оглядывая окрестности.
— То есть, артефакты в Доме?
— Вероятнее всего. У них не так много доступа к остальным местам. По крайней мере, я на это надеюсь.
— М-да. Будет не очень хорошо, если всё это добро валяется в какой-нибудь Марианской впадине.
— Вы абсолютно правы, госпожа.
Они снова замолчали, глядя прямо перед собой. Евгения обдумывала сказанное, Оддманд изучал взглядом кирпичную кладку школы, за которой и расположился парк. Кажется, ученики глазели на него, такого всего из себя странного и загадочного, из окон. Заметив это досадное недоразумение, Оддманд подвинулся чуть левее, чтобы его фигуру скрыли тяжёлые еловые лапы.
— Слушай… Ты всё время говоришь «их», «у них». У кого — у них?
Фамильяр тяжело вздохнул.
— Этого я, к сожалению, выяснить так и не смог. Пытался, но… Они очень ревностно оберегают своё обиталище.
— Я их видела, — тяжело произнесла Женя, прикрывая глаза. — Когда меня… ну, того. Там были огромные часы… И эти твари. Какие-то дементоры, только хуже раз в сто. И руки у них… Мерзость, — девушка вздрогнула.
— Часы? — кажется, из всего рассказа Оддманда заинтересовал только этот факт. — Значит, мои опасения подтвердились. Нужно действовать как можно быстрее. Возвращаемся в Дом.
Фамильяр сорвался с места и уверенно направился прочь, по тому же пути, по которому сюда прибрела Женя. Она тоже подскочила, чуть не свалившись за спинку скамьи, и побежала вслед, пытаясь поспеть за мужчиной с его широким шагом.
— Постой! Я была там, там больше… ничего нету там. Он пуст, — девушка всхлипнула, пытаясь схватить Оддманда за рукав по привычке, но пальцы прошли сквозь. — Совсем-совсем пуст.
— Дом никогда не опустеет, — с философским видом произнёс фамильяр и вдруг схватил Евгению за руку так крепко, что она остолбенела. — Что такое? Думали, старый ворон может только ворчать да каркать? — в золотых глазах блеснул хитрый огонёк, и Женя поражённо вскинула брови, послушно шагая за «старым вороном», который ужасно выбивался из общего окружения. Рубашка у него была слишком роскошной и совсем уж не летней, чёрные длинные волосы рассыпались по плечам, а лицо, тронутое возрастом, выглядело так сосредоточенно и при этом благородно, что засмотреться на него не составляло никакого труда.
«А ведь раньше он был моложе», — мелькнуло в голове Евгении. Что же могло так потрепать фамильяра, который практически не старился веками, за какую-то жалкую сотню лет?
Нахлынувшие воспоминания заставили Женю отвлечься
